Однажды, когда я сидел за пишущей машинкой, миссис Фэншоу зашла в мой кабинет, неся свежесваренный кофе и чашку с молоком, и пока я, подняв крышку сахарницы, изукрашенной серебряной ложкой сыпал сахар себе в кофе, она сказала мне: «Эта серебряная ложка принадлежала американской мачехе моего мужа!»
Однажды, рассказала мне Леонтина Фэншоу, начальник накричал на нее. Она была так задета этим, что он спросил: «Почему вы не накричали на меня?» Когда шеф как-то раз вновь накричал на нее, Леонтина Фэншоу закричала на него в ответ. «Я не выношу, когда на меня кричат!» – закричал начальник. «А кто вам позволил на меня кричать?»
Пока я звонил художнику, который рассказал мне о том, что в венском Пратере, по слухам, повесился трансвестит, Леонтина Фэншоу, навострив уши, на цыпочках шла по коридору в ванную. В ванной она сняла свои контактные линзы и положила их в маленький пластмассовый резервуар с очищающей жидкостью, где они плавали из стороны в сторону, и сказала, что сегодня она нашла еще одну пластинку Шуберта, и добавила: «Сегодня ты сможешь послушать Forellienquintett!»
Я сидел в моем кабинете и стучал на печатной машинке. Не постучав – впрочем, я, возможно, и не слышал стука, – она зашла в кабинет, чтобы взять в стоящей в углу швейной машине иголку и нитку и пришить пуговицу к моей рубашке, и, пройдя мимо меня, выскользнула прочь. Через несколько минут, пришив пуговицу, она, опять не постучавшись, проскользнула в комнату и положила на место нитку и иголку, повесила рубашку на плечики и снова бесшумно вышла. Еще через четверть часа она постучала в дверь. Я продолжал стучать на машинке. Леонтина Фэншоу сунула голову в дверь и сообщила мне, что в ближайшие полчаса она будет мыть голову в ванной.
Миссис Леонтина Фэншоу охотилась за парой мотыльков, залетевших на свет в открытое окно. «Смерть тебе!» – воскликнула она, прихлопнув сложенной газетой «Республика» трепещущего мотылька. «Смерть?» – спросил я. «Не тебе!» – ответила Леонтина Фэншоу. Я вышел из гостиной, пару раз прошелся по своему кабинету, чтобы не видеть убийства мотылька, затем вернулся в гостиную. Прежде чем выйти из гостиной, я заметил, что она потеряла мотылька из виду. Хотя я и не выдал ей его укрытия, я все же не осмелился ей сказать, что мотылька надо оставить в покое. Я хорошо мог представить себе ее ответ, что-то похожее я уже слышал. «Я не желаю разводить паразитов в моей квартире». Леонтина Фэншоу не переносила также и цветочных лепестков на балконе. Вечерами, придя с работы домой, она брала веник и выметала их прочь. «Только вчера я убирала, а сегодня все это снова лежит здесь повсюду!»