– Что
тебя изменило?
Моя кровь?
И снова
добро пожаловать
в реальность!
Каков наглец!
– Не
льсти себе!
Просто я многое
о себе поняла.
Знаешь ли, пережив
многочисленные
нападения
ликанов, – услышав
это, Лаклейн
вздрогнул, –
солнечную
ванну и едва
ли не оказавшись
препарированной
вампиром, мне
хочется спросить
- и это всё? Нет,
правда, это
всё, чем жизнь
может проверить
меня на прочность?
И если это –
худшее, что
может случиться,
а я буду оправляться…
– Я понял.
Твои испытания
делают тебя
сильнее.
Именно
так. И, черт возьми,
почему он должен
выглядеть так,
будто невероятно
гордится этим
фактом? В какой
момент он начал
вести себя с
ней по-другому?
Эмма понимала,
почему изменилась
она сама, но
вот почему он?
И если Лаклейн
не перестанет
смотреть на
нее такими
глазами, ей
придется задуматься,
а хватит ли у
нее сил, чтобы
справиться
с ним.
– Ты
проснулась
задолго до
заката? Я как
раз шел к тебе,
когда мы услышали
Касс.
Эмма
проснулась
рано, так что
у нее была масса
времени, чтобы
успеть принять
душ - а также
выругать себя
за тот странный
приступ боли,
который она
испытала, когда
поняла, что
впервые Лаклейн
не был с ней в
момент ее
пробуждения.
– Я плохо
сплю - на той
кровати.
– Поэтому
я нашел тебя
под лестницей?
Эмма
покраснела.
Темная, уединенная
и похожая на
пещеру площадка
– тогда показалась
ей отличным
местом, чтобы
вздремнуть.
Видимо, она
была не в себе.
– Кто
эта женщина?
– спросила
Эмма, чтобы
сменить тему.
Хотя на самом
деле она знала
ответ с первой
минуты, как
только ее увидела.
– Кассандра.
Друг из клана.
– Просто
друг?
– Разумеется.
Хотя после
того, как она
тебя поранила
– эта дружба
под сомнением.
– Ты
встанешь на
мою сторону,
а не на ее? Даже,
несмотря на
то, что мы так
недолго знакомы?
Лаклейн
посмотрел Эмме
в глаза.
– Я всегда
буду на твоей
стороне.
– Почему?
– Потому
что знаю, что
ты будешь права.
– А этот
мрачный парень?
Боуэн? Что с
ним? – увидев
нахмурившееся
лицо Лаклейна,
она добавила,
– почему он
так плохо выглядит?
Со своими
иссиня-черными
волосами и
пристальным
взглядом золотистых
глаз, парень
был бы просто
красавчиком
– если бы только
не выглядел
как исхудавший,
озлобленный
наркоман.
– Он
потерял кое-кого
близкого ему.
– Мне
очень жаль, –
тихо сказала
она. – Когда
это случилось?
– В начале
девятнадцатого
века.
– И он
все еще не
оправился?
– Ему
становится
только хуже,
– он прижался
к ее лбу своим.
– Такова наша
природа, Эмма.