- Так
или иначе, но
сегодня ночью
я собираюсь
быть в тебе.
Поэтому, лучше
расслабься.
Эмма
взглянула на
него с отчаянием
в глазах.
- Ты
сказал, что не
причинишь мне
боли. Ты о-обещал.
Неужели
эта ведьма и
правда думала,
что обещания
было бы достаточно,
чтобы спасти
ее? Обхватив
свой член ладонью,
он приподнял
ее ногу к своему
бедру…
- Но ты
сказал, – прошептала
она, ощущая
себя уничтоженной
из-за того, что
поверила ему.
Эмма ненавидела,
когда ее обманывали,
особенно потому,
что никогда
не могла солгать
в ответ.
- Ты
сказал…
Он застыл.
Издав гортанный
рык, он выпустил
ее ногу и снова
ударил о стену,
позади нее,
кулаками. Ее
глаза округлились,
когда он резко
схватил и развернул
ее спиной к
себе. И в тот
момент, когда
Эмма уже была
готова царапаться
и кусаться, он
снова прижал
ее к своей груди.
Положив ее
руку на свой
член, он резко
вдохнул от
первого же
прикосновения.
- Погладь
меня, - произнес
он гортанным
голосом.
Обрадованная
небольшой
отсрочкой
приговора,
Эмма неуверенно
обхватила его
плоть. Но та
оказалась
такой большой,
что ей даже не
удалось сомкнуть
пальцы. И когда
она замешкалась,
не решаясь
начать, он толкнулся
в ее ладонь.
Отведя взгляд,
Эмма стала
медленно скользить
рукой по его
члену.
- Резче.
С лицом,
пылающим от
смущения, она
сильнее сжала
свои пальцы.
Было ли настолько
заметно, что
она совершенно
не понимала,
что делала?
Как
будто прочитав
ее мысли, он
отрывисто
произнес.
- Да,
именно так,
девочка.
И снова
стал мять ее
грудь, лаская
ртом шею, и издавая
прерывистые
звуки. Эммалин
могла чувствовать,
как напряжены
сейчас его
мускулы. Обняв
ее одной рукой
с такой силой,
что ей стало
казаться, что
она вот-вот
задохнется,
он опустил
другую вниз,
накрыв ее плоть.
- Сейчас
кончу – прорычал
он. И, с протяжным
стоном - что
заставил Эмму
вновь приковать
взгляд к его
плоти - он кончил,
став мощными
струями изливать
семя. “Ах, Боже,
да.” Он продолжал
ласкать ее
грудь, но Эмма
почти не замечала
этого, округлившимися
глазами наблюдая
за его неутихающим
оргазмом.
Когда
он, наконец,
закончил, она
осознала, что
все еще продолжает
ошеломленно
гладить его.
Содрогнувшись,
он схватил ее
за руку, вынуждая
остановиться.
Каждый мускул
его торса била
дрожь.
Господи,
она совсем
потеряла рассудок.
Ей следовало
бы испытывать
отвращение
и ужас, однако
она чувствовала,
что ее тело
горело от желания.
По нему? По руке,
которую он
убрал с ее
промежности?