Смутно
она вспомнила
Лаклейна и его
большие, теплые
ладони, разминавшие
ее затвердевшие
плечи, вырывавшиеся
у нее стоны,
пока он массировал
ее шею и спину.
Возможно,
Лаклейн не был
таким уж безумным
и грубым животным.
Эмма знала,
что он хотел
заняться с ней
любовью, чувствовала
силу его желания,
и все же он
сдержался.
Позже она услышала,
как он вернулся
из душа и лег
рядом с ней в
кровать. Его
кожа была все
еще влажной
и такой теплой,
когда он прижал
ее попку к своим
бедрам, положив
ее голову на
свою вытянутую
руку. Эмма
чувствовала
его растущую
эрекцию. Но он
лишь выдавил
что-то на незнакомом
языке, будто
выругался, и
так ни разу и
не воспользовался
положением,
чтобы удовлетворить
свое желание.
Она
ясно осознавала,
что Лаклейн
лежал между
ней и окном,
тем самым ограждая
ее от солнца.
Он придвинул
ее к своей груди
еще ближе, и
она почувствовала
себя…защищенной.
И вот,
когда Эмма
было решила,
что разгадала
его, он сделал
нечто неожиданное.
Открыв
глаза, Эммалин
села на кровати
и моргнула, в
ошеломлении
от того, что
увидела. Если
он и заметил,
что она проснулась,
то не подал
виду, продолжая
сидеть в дальнем
углу в полной
темноте, наблюдая
за ней светящимися
глазами. Не
поверив своему
ночному зрению,
Эмма потянулась
к лампе на ночном
столике, но та
оказалась
сломанной,
валяясь у кровати.
Глаза
ее не обманули.
Комната была…разгромлена.
«Что
тут случилось?
И что могло
заставить его
сделать такое?»
- Одевайся.
Мы уезжаем
через двадцать
минут.
Устало
встав, он, хромая
и спотыкаясь
из-за ноги, которой,
похоже, стало
хуже, направился
к двери.
- Но,
Лаклейн…
Дверь
за ним закрылась.
Сбитая
с толку, Эмма
смотрела на
следы от когтей,
оставленные
им на стенах,
полу, мебели.
Абсолютно все
в комнате было
поломано на
куски.
Взгляд
Эммы упал вниз.
Что ж, похоже,
не все. Ее вещи
стояли за
разломанным
креслом, словно
он спрятал их
подальше, осознав,
что должно
было вот-вот
случиться.
Одеяло, которое
он умудрился
накинуть на
окно поверх
штор, пока она
спала, все еще
висело нетронутым
там же, создавая
дополнительную
защиту от солнца.
А кровать? Следы
когтей, набивка
матраса и перья
окружали Эмму,
словно кокон.
Но сама
она была невредима.
Глава
9
Если
Лаклейн не
хотел рассказывать
ей, почему вышел
из себя и разгромил
в пух и прах
их гостиничный
номер - что ж,
ее это устраивало.
Надев юбку,
рубашку и ботинки,
Эмма повязала
на голову свернутый
шарф так, чтобы
не было видно
ушей и, разыскав
в сумке свой
ай-Под, пристегнула
его к руке.