- Нет,
подожди! Я знаю,
что не привлеку
внимание людей,
но я…я не могу
выносить, когда
все смотрят
в мою сторону
и видят, что я
не ем.
Он поднял
брови от удивления.
– Не привлечешь
внимание? Ну
да, совсем ничье,
только мужчин
от семи лет и
до гробовой
доски.
С этими
словами он
потянул ее
дальше.
- То, что
ты сейчас делаешь
– жестоко. И я
этого не забуду.
Лаклейн
обернулся и
увидел тревогу
в ее глазах.
- Тебе
не о чем волноваться.
Ты не можешь
мне просто
поверить?
Но,
заметив ее
свирепый взгляд,
добавил. - В этом.
- Это
что, цель всей
твоей жизни
- сделать меня
несчастной?
- Тебе
не помешает
расширить
кругозор.
Она
было открыла
рот, чтоб поспорить,
но он резко
прервал ее. –
Пятнадцать
минут. Если ты
все еще будешь
чувствовать
себя некомфортно,
мы уйдем.
Эмма
знала, что пойдет
так или иначе,
знала, он дает
ей лишь иллюзию
выбора. – Я пойду,
если сама выберу
ресторан, -
произнесла
она, пытаясь
обрести хоть
крупицу контроля.
- Идет,
- ответил ликан.
– Но у меня будет
право на одно
вето.
И только
они вышли на
людную улицу,
вливаясь в
поток людей,
как она вырвала
руку из его
хватки и, расправив
плечи, вздернула
подбородок.
- И это
помогает держать
людей на расстоянии?
– спросил он.
– Та надменность,
что ты примеряешь
на себя, словно
наряд, как только
выходишь на
люди.
Эмма
взглянула на
него искоса.
- Если
бы только это
работало со
всеми …
Вообще-то,
это и работало
со всеми, кроме
него. Этому
трюку ее научила
тетка Мист.
Все считали
ее такой чванливой,
бессердечной
сукой, с повадками
бродячей кошки
- никому и в голову
не могло прийти,
что она бессмертная
язычница двух
тысяч лет отроду.
Эмма
бросила взгляд
на аллею и заметила
пару подходящих
местечек для
ужина. Широко
и злобно ухмыльнувшись
про себя, она
показала в
сторону суши-бара.
Принюхавшись
украдкой к
исходящим
оттуда запахам,
Лаклейн сердито
на нее глянул.
- Вето.
Выбери другой.
- Ладно,
- в этот раз она
показала в
сторону ресторана,
к которому
прилегал
фешенебельный
клуб. Эмма могла
почти побиться
об заклад, что
это был бар.
Она бывала в
парочке таких
заведений.
Ведь как бы
там ни было,
она жила в Новом
Орлеане, в городе,
считающимся
мировым лидером
по части похмельного
синдрома.
Он,
несомненно,
хотел отклонить
и этот ее выбор,
но, заметив
приподнятые
брови Эммы,
бросил на нее
злобный взгляд
и, схватив снова
за руку, поволок
за собой.