Пока что там побеждают «Братья-мусульмане», но это ненадолго. Там будут побеждать более радикальные группы. Страна движется в новое средневековье. Кто навязал Махмуду Аббасу новое деление округов? Наверное, вы знаете лучше меня, что в малых странах от того, как нарезаны округа, очень сильно зависят результаты выборов. Кто навязал это ему так, чтобы ХАМАС в итоге победил? Это сделала Кондолиза Райс, это происходило на моих глазах.
Что произошло в Ираке? Там разгромили единственную националистическо-модернизационную партию БААС, и там привели к власти якобы либералов, которые ничего не могут. А там суннитский радикализм. Предельный. Аз-Закиви и его группы гораздо страшнее, чем «Аль-Каида».
Что происходит в Афганистане? Американцы там ищут мирных талибов. Что такое «мирный талиб»? Я занимаюсь талибами 15 лет. Может быть, мне кто-нибудь покажет мирного талиба? Мирный талиб в Афганистане – это мертвый талиб.
Мне все время говорят, мои израильские друзья, например, что это все stupidity, глупость. Я десять лет читаю лекции по всему миру, моя организация является ассоциированным членом комитета ООН. Я вижу вполне современно мыслящих людей. Я им говорю все это. Люди умные. Они улыбаются!
Значит, мы имеем в виду новую модель. Значит, сознательно осуществляется архаизация существенной части мировой периферии и постмодернизация ядра. Значит, мы выходим за рамки модерна как высокой западной классики. Запад теряет вместе с модерном право водительства человечества. Исчезают величайшие ценности. Что будет предлагаться миру? Что может предложить сейчас Москва Чечне? Что она предлагала при советской власти, было понятно: высокую норму образования и социальной справедливости. Что сейчас? Почему население должно непрерывно видеть по ТВ голых девушек? Оно не хочет их видеть. Одна часть идет в архаику, к законам шариата, другая часть идет в постмодерн. Эти части входят в состояние такого скрытого взаимодействия.
Кондолиза Райс говорила моему другу, что она считает, что шариат совместим с демократией. Когда он спрашивал, о какой демократии идет речь – демократии Аллаха или демократии народа – она улыбалась.
Значит, мы идем к неявной перестройке мировой архитектуры, когда модерн отступает в юго-восточную Азию и берется на вооружение Вьетнамом, отчасти Кореей, Китаем, прежде всего, – и там еще сколько-то времени вертится. Это как локальный проект. Юг захватывает контрмодерн, архаизация. Не великий ислам, как мировая религия, а исламизм как специально выращенная агрессивная архаическая культура. Но ведь не только. Я внимательно занимался «Тиграми освобождения Тамил Илама», которые действуют на юге Индии. Они – не ислам, но женщины эти – тигрицы. Поверьте мне, они ничем не лучше самых радикальных суицидальных террористов. Они страшнее.