На улице нам встречаются те же офицеры, что несколько часов назад указали нам дорогу в парламент.
— Ну как, поговорили с правительством? Что они говорят — уйдут русские из Будапешта?
— Говорят, уйдут.
Наши опекуны останавливают машину Красного Креста. Садимся. Двигаемся медленно, колеса еле ползут по пустой улице. За несколько сот метров до советских позиций останавливаемся — там же, где нас задержали по дороге сюда. Выходим, машина уезжает обратно.
— Стой, кто идет!
На этот раз перед нами смуглый парень, черноглазый, волоокий. Проверив документы, он охотно заводит разговор. У него характерный кавказский акцент, не признающий русских смягчений:
— Зачэм лудэй бьем? Нэ разбэрошь, кто прав, кто виноват. Вэрнутъся бы живым в Армэнию...
Отсюда до гостиницы два шага. Будапештская ночь сгущается, всё поглощает: фигурки патрульных, грубые очертания танков, свисающие с домов трехцветные и траурные флаги. Тихо — ни лязга гусеницы, ни выстрела, ни стона.
Среда, 31 октября
УТРО
Пришла Ханка. Усталая, невыспавшаяся. Марьян на нее накинулся:
— Ты что это вытворяешь?
Ханка оправдывается: в здании бывшей «Сабад Неп» она передавала по телетайпу корреспонденцию в Варшаву. Было поздно, среди ночи не стоило возвращаться в гостиницу. Она осталась до утра, повстанцы о ней позаботились: накормили, притащили мягкое кресло, прикрыли сорванной занавеской.
Ханка — неистощимая энтузиастка. Иногда это утомляет, иногда — заражает. Без таких, как она, всегда безошибочно и пылко встающих на сторону правого дела, революции были бы невозможны. В Будапеште, должно быть, много светловолосых венгерских Ханок. Не удивляюсь, что она всем сердцем с ними и гордо носит приколотую к груди трехцветную кокарду.
Она рассказывает о своих друзьях — повстанцах из группы Дудаша. Она познакомилась с ними несколько дней назад, когда они захватывали огромное здание «Сабад Неп». Они тогда явились в редакцию и стукнули кулаком по столу:
— Хватит кормить народ ложью и руганью.
Редакторы возмущенно заявили, что не станут
разговаривать с хулиганьем, и покинули помещение. «Сабад Неп» перестала существовать. Молодежную редакцию «Сабад Ифъюшаг» — в том же здании — не тронули. А польской журналистке оказали сердечную помощь, без которой трудно было бы ей работать в разрушенном, дезорганизованном, почти отрезанном от мира Будапеште.
— Хочешь, познакомлю? — спрашивает Ханка.
УЛИЦА
Полдень. Последние советские танки выходят из Будапешта. На улицах толпы. Стены, витрины, доски объявлений кричат кривобокими буквами: «Не верим Имре Надю!», «Русские — домой!», «Всеобщая забастовка до полного ухода русских из Венгрии!»