- Курица, - кричал взволнованно высохший старик, - курица! За такую
ловкость в наше время палками избивали!
- Иванэ, помнишь, Иванэ, - волновался другой, - мы с тобой тридцать
человек заставили пять часов пролежать, а эта черепаха через десять "барсов"
не могла перелезть.
- Девушки, дайте ему платок, у него от солнца голова тыквой стала.
- Иди люльку качать, медведь! - кричали возбужденно старики.
Парень, огорченный и сконфуженный, лег с товарищами на землю.
Гибкие "барсы", извиваясь, кувыркаясь в воздухе, перелетели через
лежащих. Белые проиграли. Восторг толпы, шумные приветствия, дудуки далеко
унесли присутствующих от серых будней. Черные "барсы" уже готовились
повторить прыжки, когда внезапно послышались крики бегущих мальчишек.
- Магаладзе приехали...
- Арбы на целую агаджа тянутся...
- Сами князья Тамаз и Мераб...
- На конях с дружинниками прискакали...
- Их мсахури лучшее место заняли...
- Не успели приехать, уже цена на шерсть упала.
Оборвалась радость праздника, толпа испуганно загудела.
На базарной площади, действуя арапниками и отборной бранью, дружинники
князей Магаладзе очищали место для своих ароб и верблюдов, перегруженных
тюками.
И сразу прекратились сделки, утихли страсти. Купцы выжидательно
смотрели на тугие тюки Магаладзе.
Напрасно женщины с узелками дрожащим голосом умоляли дать хотя бы
половину обещанной цены за пряжу. Глаза Вардана были упорно прикованы к тюкам
Магаладзе. Он мало истощил свой кисет и сейчас готовился в бой - за тюки
Магаладзе - с наполовину опустошенными кисетами других купцов.
Квливидзе вскочил на коня, за ним и другие азнауры. Они протиснулись
навстречу князьям. Вскоре тихая беседа превратилась в гневный крик.
- Разве вам мало тбилисского майдана? - свирепел Квливидзе. - Почему в
царскую маетность лезете? Мы царские азнауры, здесь наш базар...
- А мы, князья Магаладзе, куда хотим, туда посылаем своих людей
торговать.
- А мы, мсахури князей Магаладзе, решили весь товар здесь продать, -
заискивающе поддакивали магаладзевские мсахури.
Нацвали и гзири, стоя у царского навеса, тревожно прислушивались к
перебранке. К ним подошел начальник царской торговли и, с трудом соблюдая
достоинство, сквозь зубы процедил:
- Цену сейчас собьют, а персидские купцы сюда спешат, уже Орлиную башню
обогнули.
У нацвали нервно зашевелились усы.
- Князья пошлину не платят, монастырь тоже, - да простят мне двенадцать
апостолов, - начальник в Тбилиси опять рассердится, скажет: плохо свое дело
знаем.
Гзири сокрушенно зацыкал:
- Как можно продать, если цену не мы назначаем? Проклятые Магаладзе,