ли Моурави, что князья после утверждения правителем закона о едином войске
пустят в ход индийский яд или персидские ханжалы?
- И об этом размышлял я, мой Кайхосро, и, конечно, не намерен
подвергать твою жизнь опасности. Подпись правителя Картли скрепят католикос
и Моурави. Должен тебя огорчить: чеканка монет также не всем владетелям
придется по вкусу. Почему? Скажем так: владетель отдает крестьянину в аренду
кусок земли и получает взамен овцу, зерно, вино и мед. А какую пользу имеет
от этого царская казна? Чужеземные купцы из-за ненадежности путей перестали
отягощать себя грузными караванами и привозят в кисетах или хурджинах
редкостные изделия и благовония. Их приобретает знать, а пошлинные сборы
ускользают, и казна, долженствующая содержать и оборонять царство, остается
без прибыли. Такое больше терпеть Картли не может. Не замкнутая меновая
торговля, недоступная широкому народу, а открытая с помощью золотых и
серебряных монет должна обогатить царство. Но для караванов необходимо
восстановить и охранять пути верной азнаурской стражей. Народ не может жить
по-старому, он победил, он вправе требовать и для себя хоть долю радости,
благополучие семьи, непотухающий огонь очага. А какое благо получает сейчас
крестьянин? Кроме непосильной подати, еще непосильные пошлины. Рогатки на
дорогах, пересекающих княжеские владения, сдавили горло Картли. Царство
задыхается, у каждой рогатки князья за провоз сдирают семь шкур. Нередко
глехи прибывают на майдан с опустошенной арбой. Знай, дорогой: то, что тебе
было выгодно как князю, теперь убыточно как царю.
Долго еще Моурави разъяснял молодому царю мудрость царских дел.
- Обо всем договоренном представлю тебе готовое определение на подпись.
Ради отвлечения князей от лишних дум пригласи их всех на трехнедельное
пиршество: молодежь повеселится, отцы наметят новые соединения фамилий,
свадебные пиры отвлекут от скучных дел царства. Под веселый шум многое можно
узаконить... И церковь поможет. Если в чем сомневаешься, с благородным
Мухран-батони, своим дедом, поговори: он тебе плохое не посоветует.
Некоторое время Кайхосро учащенно дышал, словно старался сбросить
придавивший его дуб. Он любил фехтование на саблях, ловко сбивал стрелой
кубок с шеста, был первым в конной игре в мяч, любил подставить спину под
клокочущий водопад, любил пощекотать за ухом медведя. Все это помогло ему
чувствовать себя на Марткобской равнине, как на площадке родного замка. Но