раскладывал перед ним доску и уголь.
- Да, любезные амкары, - произнес Саакадзе, - оружие ваше достойное, но
годы ушли вперед. Турки теперь вооружены не только копьями, но и тарпанами,
секущими с одного взмаха всадников и коней. - И, взяв уголь, начертал на
доске длинную рукоятку со всаженной в нее выгнутой полумесяцем пилой. - Вот,
мастера, как видите, тарпан соединяет в себе копье и саблю. Турки оттачивают
его с двух сторон, а мне вы сделайте внутреннюю линию с острыми зубцами.
Пока тысячу штук, для легких конников. В бою они будут охотиться за
вражескими начальниками. А стрелы приготовьте мне по татарскому образцу:
толще и длиннее наших. Копья смастерите - тысячу метательных и две тысячи
ударных. Шашки, конечно, будете ковать грузинские, легкого веса пять тысяч,
тяжелого - три. Потом еще один заказ, особенно приятный для азнаура
Димитрия: полторы тысячи стрел для обучения, с деревянными шишечками на
конце вместо копейца. Теперь не мешает подумать о панцирях и для коней. -
Саакадзе начертил две пластины в форме топоров, соединенных ремнями. - Турки
называют этот панцирь "буиндуком" и считают важной защитой коня в битве.
Летом, кроме того, буиндук особенно выгоден, ибо не позволяет коню мотать
головой и отгонять мух, что всегда раздражает всадника в часы битвы.
Буиндуков нужно мне не менее шести тысяч.
Амкары, увлеченные познаниями Саакадзе в оружейном деле, беседовали с
ним, как со старшим уста-баши. Обсуждались мельчайшие подробности заказа.
Записывал не один Эрасти, но и Димитрий, и Ростом, и цеховые писцы.
Обусловливалась цена, сроки. Саакадзе обещал, что царство оплатит заказ не
только кожей, медью, железом, но - наполовину - и серебряными монетами новой
чеканки.
Амкары старались не очень выдавать свою радость, сосредоточенно следя,
как Саакадзе подписывал пергамент с перечислением заказов.
Уста-баши обмакнул указательный палец в киноварь и приложил его к
пергаменту ниже подписи Моурави. Эта "печатка" была равносильна клятве на
кресте.
Договорившись о присылке задатка, Саакадзе поднялся и пожелал амкарам
покровительства святого Давида.
За Махатскими холмами чуть посинело небо; с плоских крыш Банной улочки
снимались просушенные полотнища. Майдан затихал.
Сопровождаемые амкарами Моурави и "барсы" направились к кольчужникам
ознакомиться с оборонительным оружием.
Лавки кольчужников Саакадзе оглядывал особенно тщательно. В темных
углах отсвечивали серым блеском тончайшие проволочные сетки и струили синеву