Тишина, которая господствовала в помещении, несла в себе что-то сакральное, пронизанное и даже подчеркнутое только спокойным дыханием мужчины.
Богатство Томаса Бекетта выросло в той же степени, в какой упало богатство Соединенных Штатов Америки. Страна, которая десятилетиями считалась воплощением экономического процветания, с середины восьмидесятых годов начала делать гигантские дефициты в торговле. Из самого большого кредитора Америка стала самым большим государством-должником мира. Давно ее пред-приятия, когда-то самые большие и самые могущественные на Земле, потеряли свое лучшее положение, и перешли, наконец, в руки японцев, немцев и других.
Уолл-стрит еще раз пережил взлет, но это был бум, который ни в коем случае больше не опирался на реальные ценности, а только на потемкинские деревни курсов акций, которые больше никакого отношения не имели к настоящей силе предприятия.
Девяностые годы показали, что американская мечта о безграничном росте была кошмаром.
И случилось то, что и должно было случиться. Незадолго до наступления нового тысячелетия крах, в сравнении с которым «черная пятница» 1929 года и после-дующая депрессия выглядели почти мелочью, потряс основы американской экономики и вместе с ними последние остатки американских иллюзий. И, как в каждом кризисе, и на этот раз тоже были некоторые немногочисленные спекулянты, которые заработали на этом огромные суммы.
Томас Бекетт был одним из них. Хоть он и был гражданином США, но ему было безразлично, что должны были пережить страна и ее население. Для него границы были ничем иным, как, в лучшем случае, демаркационными линиями между конкурирующими концернами. Он играл в игру, полем которой был глобус, фигурами – люди, предприятия, виды сырья, товары и народы. Призом было тоже богатство, но все же, кое-что еще большее, чем богатство – власть. И он играл в эту игру в то время, когда короли золота давно вытеснили герцогов войны.
Но Бекетт не был одним из тех фамильярных типов, которые поднялись вверх от мойщика тарелок к миллиардеру. Он происходил из знатной и уже много поколений в высшей степени состоятельной семьи на Восточном побережье. Он закончил Гарвард как лучший студент своего курса, благодаря своему незаурядному интеллекту. И хотя его состояние было гигантским для обычных отношений, имя его не значилось в опубликованном каждый год «списке хитов» 500 самых богатых людей мира. Все же, его власть была большей, чем смогло бы выразить это место там. Но у этого были причины, которые как раз не зависели от его состояния.