Я не понимаю. Напрочь. Даже не пытаюсь, иначе картина моего сверхрационального и продуманного до мелочей мира рухнет к ебеням под напором ледокола кощеевской нелогичности. Но в этом весь Кощей – он такой, его невозможно понять, его нужно принимать таким, какой он есть. Любить или ненавидеть, уважать или презирать, но даже не пытаться объяснить его действий с точки зрения обычного человека. Возможно, Кощей пришелец из других миров, где все люди такие – бесхитростные и добрые. И насколько же он наверняка одинок на том дне, откуда он так и не выбрался, где безнадёжно заблудилась его необыкновенная душа… не менее одинок, чем я на своём пьедестале.
Разорвав униформу охранника, что была на Кощее, я чуть не вскрикнул: действительно четыре раны от пуль, две навылет, повыше ключицы, и две ушли куда-то под рёбра. Чем я могу помочь?! Разве что соорудить повязку, чтобы попытаться остановить кровь… Мой пиджак, стоивший дороже кожаной обивки салона, теперь уже буро-грязной, превратился в лоскуты, которые тут же намокали, стоило прижать их к груди Кощея. Я откровенно паниковал, а мой друг пристально рассматривал что-то в окне и слабо улыбался:
- Гляди-ка, яхта.
Я поднял голову. Нет, только в бреду эту ржавую уродину – грузовую баржу можно было назвать яхтой. Однако, выходит, мы доехали до порта? Это не меньше трёх сотен километров. Но если моё чутьё привело нас именно сюда, значит, нам сюда и надо. Я вышел из машины, силясь унять дрожь в коленях. Перед глазами стояла давно забытая картина, которая так ярко представлялась мне в детстве – пылающие янтарём паруса, и волны, волны от горизонта до горизонта. Наверное…
Наверное, теперь единственное, что я могу сделать для Кощея, это встретить с ним солнце, чтобы хоть одна его мечта исполнилась. Нет. Всё-таки, наша мечта.
Если мой друг протянет до рассвета.
Грузовые суда не берут пассажиров, да и слишком подозрительно мы смотрелись – оба в крови, а один вообще полуживой. Оставалось только незаметно проникнуть на борт вместе с грузом. Я втащил Кощея в один из контейнеров, душно пахнущий апельсинами, мы спрятались среди ящиков и стали ждать. Вскоре контейнер взмыл в воздух и через минуту я уже ощущал покачивание. Мы были на борту. Удалось. Теперь только и остаётся, что подождать несколько часов, а потом выбраться на палубу и встретить солнце.
«Только не умирай, ладно?» - хотелось умолять мне, но абсурдность этой просьбы давила тяжёлым камнем. Что ж я творю?! Нужно было волочь Кощея не сюда, а в ближайший медпункт, ему бы обязательно оказали помощь: врачи и не таких бедолаг достают с того света, только плати пощедрее. И плевать на погоню – всё решаемо, пока человек жив. Плевать даже на то, что и сам я при таком раскладе гарантировано подставился бы под гнев конкурентов.