- Попрошу у вас еще паспорт и пятьдесят долларов в залог.
Кордл попытался обратить все в шутку;
- Да мне бы просто попечатать я не собираюсь жениться на ней.
Клерк пожал плечами.
- Послушайте, мой паспорт в гостинице у портье. Может, возьмете водительские право.
- Конечно, нет! У меня должен быть паспорт - на случай, если вы вздумаете скрыться.
- Но почему и паспорт, и залог? - недоумевал Кордл, чувствуя определенную неловкость. - Машинка-то не стоит и двадцати долларов.
- Вы, очевидно, эксперт, специалист по рыночным ценам в Испании на подержанные немецкие пишущие машинки?
- Нет, однако...
- Тогда позвольте, сэр, вести дело, как я считаю нужным. Кроме того, мне необходимо знать, как вы собираетесь использовать аппарат.
Сложилась одна из тех нелепых заграничных ситуаций. в которую может попасть каждый. Требования клерка были абсурдны, а манера держаться оскорбительна. Кордл уже решил коротко кивнуть, повернуться на каблуках и выйти, но тут вспомнил о моркови и луковицах Ему явилась Похлебка, и внезапно в голову пришла мысль, что он может быть любым овощем, каким только пожелает.
Он повернулся к клерку. Он тонко улыбнулся. Он сказал:
- Хотите знать, как я собираюсь использовать машинку?
- Непременно.
- Ладно, - махнул Кордл. - Признаюсь честно, я собрался засунуть ее в нос. Клерк выпучил глаза.
- Это чрезвычайно удачный метод провоза контрабанды, - продолжал Кордл. Также я собирался всучить вам краденый паспорт и фальшивые деньги. В Италии я продал бы машинку за десять тысяч долларов.
- Сэр, - промолвил клерк, - вы, кажется, недовольны.
- Слабо сказано, дружище. Я передумал насчет машинки. Но позвольте сделать комплимент по поводу вашего английского.
- Я специально занимался. - гордо заявил клерк.
- Это заметно. Несмотря на слабость в "р-р", вы разговариваете как венецианский гондольер с надтреснутым небом. Наилучшие пожелания вашему уважаемому семейству. А теперь я удаляюсь, и вы спокойно можете давить свои прыщи.
Вспоминая эту сцену позже, Кордл пришел к выводу, что для первого раза он неплохо выступил в роли моркови. Правда, финал несколько наигран, но по существу убедителен.
Важно уже само по себе то, что он сделал это. И теперь, в тиши гостиничного номера, мог заниматься не презрительным самобичеванием, а наслаждаться фактом, что сам поставил кого-то в неудобное положение.
Он сделал это! Он превратился из луковицы в морковь!
Но этична ли его позиция? По-видимому, клерк не мог быть иным, являясь продуктом сочетания генов, жертвой среды и воспитания...
Кордл остановил себя. Он заметил, что занимается типично луковичным самокопанием. А ведь теперь ему известно: должны существовать и луковица, и морковь, иначе не сваришь Похлебки.