Сколько однообразья в солдатах, когда их полки объезжают царь и король! Все хотели понравиться этой войне, все сияли, но кто же герой? Отделяется он от рядов, сцепленных так, что ни трусов там нет, ни героев, как, сойдя со стены, трепеща и прямясь, уплыла бы полоска обоев.
2.3. КАРЛ На восьми туманах-гвардейцах над битвой в коляске несомый король покачивается между пуль и в музыку боя впивается, словно спираль. Карл, не будь у тебя ни врагов, ни армад, а только деньги и деньги, ты не спал бы величеством, тела на величестве пляжа, а в деревеньке рыбацкой нанял бы десятерых, чтобы дрались против тебя и скуки, от твоего лучезарного идиотизма ослеп Мазепа и его казаки, если жмурился ты, шли навстречу короны каркасами радиолярий, но простейшие не объяснят генералам, где знамёна полки растеряли, воевать - это тебе не зайцев стрелять в сейме, прости, излагаю вольно, это тебе не стёкла побить с друзьями в лучших домах Стокгольма. Я бы создал вам землю вторую, но материалов хватит на небольшой шар диаметром около метра; военные на него ложатся в скафандрах, дыша из одного баллона, и друг друга гоняют по законам, оговорённым ООН, переползая, словно чулок по лампочке, когда его штопают со всех сторон. Вот спугнул офицер офицера и на челе у того сосчитал капельки пота, это, значит, разбита в таком-то районе такая-то, скажем, пехота. Нет, тебе нравится ездить с оружием и помрачать бесконечности русских окраин, нравится, если: а) колют, б) рубят, в) режут, мне нравится шведский дизайн; думаю, Карл, от признаний моих ты бы впал в драгоценную ярость: город для пыток меня ты в ответ основал бы и не ощутил бы усталость. Здесь я, фью-фью, что искать и ветвистою злобой морочить астрал? Королю наливают стакан, - я его осушаю, и меня не ведут на расстрел, вот я бью короля по щеке, и король подставляет другую - не видит меня, ждёт его допельклепер лифляндский под турецким седлом - я рассёдлываю коня, я ладонью полполя королю закрываю, где солдат Авраам
>4 похищает шведское знамя, - Карл не в силах меня наказать - мёртвые не управляют нами, мёртвые ходят в одеждах из яблочных шкурок на воздухе летнем, - лишь вещества! - а историю сделает тот, кто родится последним. Видишь, горки на поле тут и там возникают, оседая мгновенье спустя, - это всадники сшиблись, их кони на задних ногах, а передними - воздух вертя; осыпается круча, где смерть сердцевину гори вычищает подкопом, и летит в пустоту человек и уносится неким потоком. Кто убит наповал, выпадает из сечи, как батарейка, выкатываясь из гнезда, и разряжается в землю, и всходит над Ворсклой неназванная звезда. Ты взираешь в трубу золотую, в трубу золотую, в трубу, ресницы теряя и, увы, интерес Карл, на черепе у тебя можно прочесть, - дубль-ве! - ты почти уже лыс Кто же поле приподнял с враждебного края, и катится войско на Карла. и нету заслона, стала бессмысленной битва, словно на каждом бойце было написано Слово. Есть черепаха на Ворскле, а у черепахи - неприступный затон, она похожа на лампу, запаянную в непроницаемо-чёрный плафон. С нею нет никого. Ею никто не питаемся. Её коготь заразен. Карлу она - Друг, брат и сестра - черная черепаха с пятиугольным глазом.