— И сколько времени вам понадобилось, чтобы решить, что со мной все в порядке?
Глаза Дугласа, казалось, снова взяли себе часть синевы Атлантического океана, как в тот вечер в Каррикду.
— Примерно столько, сколько понадобилось, чтобы влюбиться в вас.
— И… сколько же? — затаив дыхание, спросила Джоанна.
— О, минут пять, — небрежно ответил он. — Послушай, я думал, что мы все уже обсудили. — Джоанна обнаружила себя в его объятиях. — Из-за чего еще были сомнения? Из-за Майлса?
Она покачала головой, пытаясь повторить что-то из того, что хотела сказать Майлсу по телефону в тот роковой день.
— Нет. Из этого ничего бы не вышло. Ни один из нас в самом деле не любил так сильно, чтобы хватило на всю жизнь.
— Меня хватит, — мило пообещал Дуглас. — Дай мне только полшанса, и я буду висеть у тебя на шее, как альбатрос, даже когда растеряю все свои перья.
— О, как очаровательно. А ты можешь быть еще романтичнее?
— Хороший вопрос, — прокомментировал Дуглас. Его глаза сделались озорными и ярко-синими, губы нашли ее губы и прижались к ним, руки крепче обхватили ее. Она чувствовала, как вздымается и опадает его грудь, как однажды уже было до этого, и потеряла решимость. Сейчас все было по-другому, без секретов, без темных мест, даже почти без мыслей.
— А как твои родители? — прошептала она.
— Нет, нет и нет. — Он, казалось, точно знал, о чем она думала. — Может быть, мать, однажды. Но не теперь. Она полюбила тебя.
— Тогда — спроси меня еще раз, — приказала Джоанна.
Дуглас сел, пригладил волосы и поправил галстук.
— Джоанна, моя дорогая крошка, ты согласна прийти ко мне и быть «сама собой»? — спросил он.
— Ох, конечно согласна, мой милый, — ответила Джоанна. — Все душой и еще половинкой.