Обратно она вышла, все так же держа перед собой трубку, только почему-то пятясь назад. Потом повернулась ко мне совершенно белым лицом и прошептала:
– Пойдем вместе.
– Куда? – не поняла я.
– Туда, – Ирочка мотнула головой на дверь кабинета. – Я одна боюсь.
– Чего боишься?
– Пойдем посмотрим…
Она глядела на меня совершенно дикими глазами, и мне вдруг стало очень неуютно в этой приемной.
Чтобы потянуть время, я перевела взгляд на окно. Смотреть там было не на что – серый дождливый пейзаж в сером, в водных потеках, стекле. Но я готова была рассматривать даже бегущие по стеклу капли, лишь бы не идти с Ирочкой в кабинет, из которого она вышла с белым лицом и расширенными от страха глазами.
И зачем только я явилась в «Люкс» в такую рань?
Разозлившись на себя саму, я решительно подошла к двери, бесцеремонно отодвинула плечом неожиданно вялую Ирочку и шагнула в кабинет.
И сразу почувствовала дурноту. С кисловатым привкусом во рту и звоном в ушах.
Я остановилась на пороге, пытаясь понять, что же меня здесь так пугает.
С виду обычный кабинет. С огромным столом в глубине, внушительным кожаным диваном у правой стены и длиннющим шкафом с бумагами вдоль левой. Все как всегда. Если не считать, что стол, обычно заваленный бумагами и заставленный канцелярскими наборами, сувенирами и фотографиями в рамках, сейчас был почти пуст. А все это великолепие валялось на полу, нарушая привычный вид и заставляя любого входящего чувствовать себя очень неуютно.
Я с трудом сглотнула и попыталась сосредоточиться. Мало того, это что-то, кроме дурноты, вызывало какой-то животный, необъяснимый страх. Но ведь не рассыпавшиеся веером ручки и карандаши заставили меня замереть на пороге. Не разлетевшиеся по полу исписанные листы бумаги. Тогда что?
Я скользнула взглядом дальше, почти до противоположной стены, и поняла, что это.
На полу, скрытый от меня столом почти полностью, лежал человек.
Мне, собственно были видны только его ноги. В джинсах и светло-коричневых замшевых ботинках. Обычные такие ноги. Но именно они и были причиной моего внезапного страха. Потому что каким-то непостижимым образом я догадалась, что ноги эти принадлежат человеку, безнадежно мертвому. Вот не знаю почему, но это мне было совершенно ясно.
Оставалось только подойти и убедиться.
И я подошла на ватных ногах. И убедилась. И даже, поражаясь собственной лихости, тронула его за плечо.
И окончательно убедилась, что Вадим Дмитриевич Барсуков – фактически единоличный владелец «Люкса» – никогда уже не сможет воспользоваться своим новым положением.