— Бондарчук строгий был режиссер?
— Я бы не сказал. Очень вежливый, добрый в общении, голос не повышал, даже когда работа не клеилась. Мне этого с моим возрастом и армейской глупостью было не понять. Еще удивил Георгий Бурков, который тоже участвовал в съемках. На экране ему вечно доставались роли алкоголиков. А тут понимаешь, что перед тобой интеллигентнейший человек.
— А как актеры на лошадей реагировали?
— Лошадь никого не оставляет равнодушным. Я всю жизнь провел при лошадях и очень редко встречал людей, безразличных к этим чудесным животным. Были те, кто их побаивался, но стоило им дать лошади кусок сахара, почувствовать на ладони эти губы, и все. Любовь на всю жизнь. К сожалению, у нас это не всегда понимают. Уже в бытность мою директором ипподрома я отправился на съезд Европейского рысистого союза в Финляндию. По нашим меркам мероприятие узкоспециальное, но открывать его приехала выскопоставленная дама из местного парламента. Я решил сделать ей комплимент: мол, чиновник такого ранга, а приехать не поленилась. Она спокойно заявляет, что лошади для нее дело государственной важности. Тут я не удержался и пошутил: «А что, в вашей маленькой Финляндии с другими ресурсами туго?» На что она, поджав губы, ответила: «Мы в нашей маленькой Финляндии заботимся о душевном благополучии нашего народа». Не представляете, как после этой фразы стыдно стало.
— Лошади для военных отбираются по каким-то особым критериям?
— Обновление поголовья в кавалерии называется ремонтом, однако им я в кавполку не занимался. Мастерству этому научился позже, когда служил в ЦСКА. Помню одну смешную историю. Один из заместителей командира полка — Георгий Теофилович Чикашуа уехал на Северный Кавказ отбирать лошадей. Возвращается и говорит с сильным кавказским акцентом: «Нэ кони, арлы, львы!» Через две или три недели приходит эшелон. Собираемся всем эскадроном, берем амуницию и отправляемся его разгружать. Набрали арканов, потому что понимаем: лошади в лучшем случае полузаезженные, а значит, так просто не дадутся. Когда видим эшелон, глаза у меня и моих сослуживцев лезут на лоб. Объясню, почему: в окошечке, расположенном в самом верху вагона, торчит морда лошади. Начинаю прикидывать, что раз морда в окошке торчит, то рост у лошади метра два в холке. При том, что в кавалерии средний рост лошади 159—162 сантиметра, а в спорте порядка 170. Мы с моим другом Мишей Чубариком переглядываемся: и правда орлы! Но когда вагоны открыли, мы увидели огромный слой опилок вперемешку с лошадиным навозом. А на них стоят чебурашки карачаевской породы по 145 сантиметров ростом. Просто пока они ехали, нагадили столько, что «выросли» до уровня окна. Мы тогда, конечно, посмеялись, но на самом деле карачаевские лошади очень хорошие, я по поводу особенностей этой породы могу целую лекцию прочитать. Ее об бетон не убьешь — жизнеспособность невероятная. Кормят не кормят, снег или жара — все равно. Старики рассказывали, как в 1944 году наши войска вошли в Восточную Пруссию. Отечественная кавалерия вся на наших лошадях — башкирские, казахские лошади, кабардинские, карачаевские. Они некрупные, но очень сильные, выносливые. А там огромные красавцы по 170 сантиметров в холке. Наши бойцы было покидали своих коней и пересели на немецких, но после второго перехода от них пришлось отказаться. По боевому уставу кавалерии в мирное время переход составляет 50 километров в сутки, а в военное — 100. Так вот, на вторых 100 километрах все красавцы полегли, потому что выведены были для других целей.