— Гляди-ка, — усмехнулась она, — Дон Жуан пожаловал! Как вам удалось войти?
— Кто это? — спросил Мов ее приятель.
— Постельный дружок моей тети!
Они расхохотались, один громче другого. Им показалось, что это удачная шутка, и они встретили меня с распростертыми объятиями.
— Присаживайтесь, старина, — предложил мне приятель Мов, высокий близорукий парень.
— Мов, идемте, прошу вас! — сказал я, стараясь, чтоб мой голос звучал потверже.
Она покачала головой.
— Нет, миленький Морис. Мне здесь ужасно весело!
Стоя перед этими пьяными дураками, я чувствовал себя каким-то неполноценным.
— Если это место вам кажется забавным, мне от души жаль вас, Мов.
— Ну, вы-то как известно предпочитаете альковы пожилых дам…
Я ударил ее по щеке. Она выронила стакан на стол. Парень вскочил, хотел вцепиться в меня, но ему мешал край стола. Поза у него была неустойчивая, и я легоньким щелчком усадил его на место.
В этой адской сутолоке никто ничего не заметил. Мов смотрела на меня не отрываясь, взгляд у нее сделался злым.
Я протянул ей руку, словно маленькой девочке.
— Идемте же! К чему устраивать скандал?
— Скандалы — пожалуй, по вашей части!
— Поговорим об этом потом, а сейчас, умоляю вас, уйдем…
— А я умоляю вас оставить меня в покое! Пригородный Дон Жуан!
Последовал взрыв всеобщего смеха. Длинный парень с близорукими глазами обратился к своим товарищам:
— Эй, ребята, вы не находите, что этот тип ужасный скандалист? Надо бы его вышвырнуть отсюда…
Но остальные не слишком рвались в бой. Похоже, они пребывали в нерешительности и плохо держались на ногах… Однако им не хотелось оплошать перед девушками.
— Давай-ка, — сказал мне один из них, — топай… Иди трахай свою старуху и оставь нас в покое, тебя, кажется, никто не трогал!
Я схватил его за ворот свитера и приподнял с табуретки.
Надо сказать, парень я сильный, наверное, потому, что с детства много занимался спортом.
— Отпустите меня! — пробормотал юнец.
Я и впрямь его отпустил, но добавил при этом тумака, от которого он перелетел через свой табурет.
Когда же я обернулся, приятель Мов, схватив со стола огромную рекламную пепельницу, расквасил мне ею губы. Удар был очень сильный и буквально меня ошеломил. Я поднес руку ко рту. Из разбитых губ на галстук струйкой стекала кровь. Затихнув при виде этой картины, остальные смотрели на меня в смущении.
Мой обидчик пожал плечами.
— Послушайте, вы сами нарвались, — сказал он тихо. — Присядьте, старина, выпьем что-нибудь… Вам заказать виски или джин с тоником?
Я покачал головой.
— Мов, вы по-прежнему отказываетесь уйти со мной?