— Если ты уйдешь, я способна натворить бед, — прошептала она.
— Ах так?!
— Да. И еще не знаю каких… Ты понимаешь!
Мое лицо после ее пощечин пылало, напоминая факел. Горело все: щеки, нос, уши…
Я взглянул на револьвер. Никелированное дуло блестело при свете лампы. Поистине оружие, достойное Люсии: оружие для сцены! Нет, скорее театральное оружие!
Круглый глаз револьвера вызвал у меня любопытство. Я почувствовал свою уязвимость. Я был всего-навсего большим мальчишкой. Роли мужчин были не для меня… Пока еще. А может, никогда и не будут. Люсия поняла, что я отступаю, раньше, чем понял я сам.
— Так-то оно лучше, Морис, тебе еще не под силу артачиться. Все, что ты можешь в крайнем случае сделать, это меня убить… Помни об этом!
Я попытался хоть как-то спасти свое лицо.
— Не стройте иллюзий, Люсия…
Вот я и снова начал обращаться к ней на «вы»!
— Не стройте иллюзий, Люсия. Если я остаюсь, то единственно из-за Мов. Представьте, я дорожу ею.
Люсия вращала револьвер на указательном пальце на манер героев ковбойских фильмов. Каждую секунду я был готов к тому, что раздастся выстрел, и помимо воли втягивал голову в плечи.
— Тебя, мужичок, привлекают ее молодость и свежесть; но сам-то не заблуждайся! Тебе кажется, что ты любишь ее, но в действительности ты очарован мной!
Я был не в состоянии возмущаться — меня чересчур пугал револьвер, с которым она обращалась с излишней небрежностью.
— Мов — маленькая скучная девочка. С возрастом она подурнеет и поглупеет. Она годится лишь на то, чтоб воспитывать детишек и петь романсы на семейных вечерах.
— Как вы можете говорить так о собственной дочери?
— Тот факт, что она моя дочь, не мешает мне судить о ней… У меня наметанный глаз!
— Я женюсь на ней, Люсия, хотите вы того или нет!
— Нет, Морис!
— Если вы не дадите своего согласия, я расскажу повсюду, что она ваша дочь!
Люсия подошла к телефону и той же рукой, которой держала револьвер, набрала номер. На другом конце провода ответили не сразу.
— Алло, Робер?
Так звали ее пресс-агента.
— Это Люсия. Дайте в какой-нибудь приличной газетенке мое большое интервью… В нем я наконец открою, что девушка, которая у меня живет и которую все считают моей племянницей, на самом деле — моя дочь. Представьте все в соответствующем свете. Теперь, когда я начинаю играть роли матерей, об этом можно говорить. Я признаюсь, что держала ее в стороне от своей профессиональной жизни, дабы она избежала вредного влияния среды, чуждой ее мечтательной натуре… Я поступила так ради ее же блага… Ну, в общем, вы поняли, какой надо взять тон? Мое исстрадавшееся материнское сердце и так далее… Я полагаюсь на вас. Завтра утром пришлите фотографа, пусть сделает несколько снимков из нашей семейной жизни… О'кей? Спокойной ночи, Робер…