Он говорит, что она его жена. Но она не смотрит на меня. Вместо этого она разглядывает свои ногти. Ни она, ни Холитс не садятся. Он говорит, что их интересует номер с мебелью.
«Сколько вас?». Просто дежурная фраза. Мне известно, сколько – помню про двоих мальчиков на заднем сиденье. Два плюс два — четыре.
«Я, она и мальчики. Им по тринадцать и четырнадцать, и они разделят одну комнату, как обычно.»
Скрестив руки, она держится за ткань на рукавах. На кресло и раковину смотрит так, будто ничего подобного раньше не видела. Может быть и так. «Я делаю прически», — говорю я.
Она кивает. Оглядывает горшок с марантой. На растении осталось ровно пять листьев.
«Нужно полить», — говорю. Подхожу и касаюсь одного из листьев. «Тут все нужно поливать. В воздухе слишком мало влаги. Год считаем удачным, если прошло три дождя. Но вы привыкнете. Нам пришлось привыкать. Зато тут кондиционеры везде.»
«Сколько за номер?» — интересуется Холитс.
Я отвечаю ему, и он поворачивается к ней, ожидая увидеть реакцию. С тем же успехом он мог бы смотреть на стену. Она не отвечает на его взгляд. «Я думаю, вы покажете нам номер», — говорит он. Мне остается только достать ключ от семнадцатого, и вместе мы выходим наружу.
Я слышу Харли, хоть самого его не видно.
Вот он показался между домами. Идет вслед за газонокосилкой, одетый в свои бермуды и футболку, в соломенной шляпе, что купил в Ногалесе. Проводит свое время, скашивая траву и делая ремонт по мелочам. Мы работаем на корпорацию Фултон Террас инкорпорейтед. Они тут всем владеют. На случай крупной поломки, вроде кондиционеров, или прорыва труб, у нас есть телефонный список.
Я машу ему. Как же иначе. Харли освобождает одну руку и отвечает, продолжая вести косилку другой. Потом нахлобучивает шляпу пониже на глаза и возвращается к работе. Заканчивает ряд, разворачивается, начинает новый – в сторону улицы.
«Это Харли». Мне приходится кричать. Мы проходим мимо стены здания, поднимаемся по ступеням. «А вы чем занимаетесь, Мистер Холитс?», — спрашиваю я у него.
«Он фермер», — говорит она.
«Уже нет.»
«У нас и выращивать–то особенно нечего». Сорвалось у меня – нет бы подумать сначала.
«Ферма у нас своя была, в Миннесоте. Сеяли пшеницу. Скотины имели несколько голов. А Холитс по лошадям знаток. Знает о них все, что только можно.»
«Бетти. Все нормально.».
Теперь я начинаю понимать. Холитс – безработный. Не мое это дело, и мне жаль, если это так – а все об этом говорит– но когда мы останавливаемся у дверей номера, мне нужно что–то сказать. «Если вы решитесь, оплата идет за первый и последний месяцы, и еще полторы сотни залога.» Говоря это, я смотрю вниз, на бассейн. Кое–кто сидит в шезлонгах, другие плавают в воде.