«Харли?»
Но он, конечно же, не слышит. Я подхожу и встаю перед ним. Он не понимает, что это может значить. Откидывается на спинку, просто сидит и смотрит на меня. Звонит телефон. «Сними трубку, ладно?» — говорит он. Я не отвечаю ему. Зачем мне отвечать? «Пусть тогда звонит», — говорит он.
Я иду за шваброй, достаю тряпки, салфетки, и ведро. Звонки прекращаются. Он все еще сидит в своем кресле. Но телик он выключил. Я снимаю с щита ключ, выхожу наружу, поднимаюсь по ступеням к номеру 17. Я вхожу внутрь и через гостиную иду к ним в кухню – в их бывшую кухню.
Кухонные стойки протерты, раковина и сервант чисты. Не так уж плохо. Я оставляю вещи для уборки на плите и иду посмотреть на ванную. Ничего такого, с чем не справится проволочная мочалка. Потом я открываю дверь в ту спальню, что окнами смотрит на бассейн. Жалюзи подняты, белье убрано с постели. Пол сияет. «Спасибо», — говорю я вслух. Куда бы она не направлялась, я желаю ей удачи. «Удачи тебе, Бетти». Один из ящичков комода открыт и я подхожу, чтобы закрыть его. В его глубине, в углу, я вижу ту уздечку, что он принес сюда, когда приехал. Наверное, ее забыли в спешке. Может быть и нет. Может, он решил ее оставить. «Узда», — говорю я. Я поднимаю ее перед окном и смотрю на просвет. Это не игрушка, это просто старая кожаная узда. Я мало знаю о них. Но я знаю, что одна ее часть крепится во рту. Это удила. Наездник тянет за вожжи то так, то этак, и лошадь поворачивает. Это просто. Удила тяжелые и холодные. Если придется терпеть такую вещь между зубов, живо все просечешь. И когда почувствуешь, что кто–то тянет удила, ты знаешь – пришло время. Ты знаешь – пора тебе отправляться в путь.