— Слышал
когда-нибудь,
козлик, как на
правильной
зоне стукача
критикуют? И
с чего начинают?
Вроде
и ласково он
говорил, но от
такой ласковости
у клиента ледяные
мураши должны
были целой
ордой по спине
ползать.
— Ну,
в общем, так, —
сказал Смолин. —
Рассусоливать
не надо. Примем
за доказанное,
что ты меня
заложил. В полном
соответствии
с романом братьев
Швайнеров:
сдается мне,
мил человек,
что ты стукачок
будешь… Да
нет, какое там
«сдается».
Точно установлено
следственным
экспериментом…
Шварц, он в штаны
еще не наделал?
У меня насморк
что-то, прохватило…
— Да
не похоже пока, —
сказал Шварц,
шумно потянув
воздух носом.
— Обделается
еще, — с той же
ласковой угрозой
пообещал Глыба. —
Толковище-то
всерьез и не
начинали еще,
все у козла
впереди.
— В
общем, запоролся
ты, Лешенька, —
сказал Смолин. —
Ну, не молчи!
Обоснуй, почему
мы тебе не должны
яйцы отрезать?
Со
звуком, напоминающим
жалобный всхлип,
Маевский наконец-то
разинул рот:
— Я…
Я не нарочно…
Они… Я…
И
замолчал, лихорадочно
переводя взгляд
с одного на
другого.
— Соберись,
тварь, — брезгливо
поморщился
Смолин. — И
слушай сюда.
Я тебе буду
задавать вопросы,
а ты будешь
отвечать, сука,
как на исповеди.
Усек?
— Я…
Они…
— Помолчи
пока, — сказал
Смолин. — Рассмотрим
пока варианты
на будущее, в
том числе и
ближайшее.
Самый простой
— дать тебе
сейчас под дых
легонечко,
чтобы барахтаться
не смог, окунуть
головой в ручей
и подержать,
пока не захлебнешься.
Бросить тут
же с вывернутыми
карманами и
уехать. Ну кто
нас искать
будет? Если
что, доказательств
никаких, у нас
сейчас с полдюжины
свидетелей,
что все мы трое
водочку жрем
на даче в компании
легкомысленных
девочек… Дешево
и сердито. Буль-буль.
Был человек,
и нет человека.
Маевский
издал неописуемый
звук, инстинктивно
попробовал
вырваться, но
Шварц держал
крепко.
— Это
— смертоубийственный
вариант, —
сказал Смолин. —
На случай, если
мы все же решим
не пачкаться
мокрухой, есть
второй вариант,
без трупов,
зато, пожалуй,
гораздо более
жуткий… Один
звонок… — Он
двумя пальцами
достал телефон
из нагрудного
кармана джинсовой
куртки, повертел
его и спрятал
обратно. — Один
звонок — и уже
через пару
минут в районное
УВД прибежит
девочка, вся
в слезах, в одежонке
порванной,
кинет заяву,
что буквально
вот только что
некий гражданин
Маевский ее
изнасиловать
пытался прямо
у себя на дому.
Ты ж один живешь,
козел, квартирку
сроду на сигнализацию
не ставил. Пока
мы сюда ехали,
хатку твою
аккуратно
отмычкой вскрыли
и под кровать
девочкину
заколку кинули,
пару пуговиц
от блузочки,
еще всякие
мелочи… Алиби
у тебя конечно
же не имеется.
Мы, все трое,
ежели что, будем
категорически
отрицать, что
ты в это время
с нами общался
под ясной луной.
И закроют тебя
в камеру, когда
еще полночь
не пробьет.
Летягин тебя,
может, и вытащит
— но когда это
еще будет. День
другой на нарах
прокантуешься.