Глыба
охотно подхватил:
— А
в камере таких,
как ты, на дух
не переносят.
Рачком установят
и очко раздолбают
в самоварную
трубу. Вынесут
тебя оттуда
с драной задницей…
Ты меня слушай,
я на нарах чалился,
еще когда твои
папка с мамкой
решали, мастерить
тебя или в презике
в мусорное
ведро выкинуть…
Точно тебе
говорю, очко
порвут качественно…
— Ты
его слушай, —
серьезно сказал
Смолин. — Он
дело знает.
Девочка молоденькая,
из приличной
семьи, умница,
красавица,
спортсменка,
разве что не
комсомолка,
на первом курсе
универа… Есть
у меня такая
девочка для
деликатных
поручений,
современный
ребенок, за
хорошие бабки
и не такое устроит…
Шварц
загоготал:
— В
общем, при любом
раскладе жопу
тебе зашивать
будут долго…
Стукач поганый,
сука…
Смолин
безмятежно
продолжал:
— И
наконец, третий
вариант, самый,
можно сказать,
бескровный,
но для тебя,
скотина, пожалуй,
самый и убийственный.
Не буду я тебя
ни мочить, ни
подставлять.
Всего-навсего
завтра же пущу
эту информацию
в народ. Благо
это не клевета,
а доподлинная
правда. Расскажу,
как я решил
тебя проверить,
и чем дело кончилось.
Последствия
представляешь?
Пальцем тебя
никто не тронет,
даже в харю не
плюнут… но ни
один нормальный
человек больше
с тобой не будет
вести никаких
дел, тем более
что от тебя и
допрежь особой
прибыли не
было, так, по
мелочам… Сам
понимаешь,
новость эта
моментально
разлетится
не только по
Шантарску, но
и по всей сети.
Ну и куда ты
после этого?
Когда вся система
и все клиенты
будут знать,
что ты — стукачок?
Пыль с диплома
сдуешь и пойдешь
в школу детишек
таблице умножения
учить? А куда
ж еще? Но ты ж,
козлина, на
бюджетную
копеечку жить
не сможешь, ты
на нее и не жил
никогда… —
он произнес
небрежно. —
Отпусти его,
Шварц, куда он,
паскуда, денется…
В сопки рванет
— я девочке тут
же звякну… И
дома его уже
ждать будут
товарищи в
сером…
Шварц
отпустил пленника,
отступил на
шажок, отряхивая
руки. Глыба,
по-прежнему
поигрывая
выкидухой,
предложил:
— Ну,
давай, дерни
в чащобу. Чтоб
я тебя поймал
и обрезание
сделал не хуже,
чем в синагоге…
С
первого взгляда
было ясно, что
разоблаченный
стукачок бежать,
равно как и
сопротивляться
иным образом,
не намерен.
Пребывает
сейчас в полуразобранном
состоянии, ноги
едва держат,
колотун бьет…
Ничего
похожего на
жалость Смолин
не чувствовал:
ну разумеется,
принудили-запугали-приневолили,
как же иначе…
но после того,
как этот приневоленный
тебя пытался
сдать на нары,
сочувствовать
его нелегкой
судьбине как-то
не тянет. Всех
гнули, да не
все гнулись…
— И
последний
вариант, —
сказал Смолин
жестко. — Все
обойдется. Все
забудем… на
определенных
условиях. Ты,
конечно, поначалу
ломался, как
школьница перед
азербайджанцем:
не хочу, не буду,
сроду этого
не делала…