Покупателей
оказалось
немного — две
дамочки, явно
иногородние
туристки (не
покупатели,
а поглазеть)
разглядывали
витрину с элфэзэшками
шестидесятых
годов, с провинциальной
непосредственностью
ужасаясь
четырехзначным
ценам и вспоминая
наперебой,
сколько такого
копеечного
добра они
переколотили
в детстве. Да
еще торчал у
стенда с копеечными
советскими
монетками,
навалом лежавшими
в картонных
коробочках,
старый хрен
невероятно
интеллигентного
облика, с видом
крутого знатока
ворошил юбилейные
рубли, на иные
зачем-то даже
в маленькую
лупу таращился.
Натуральная
блондинка
Вероника при
виде Смолина
ослепительно
улыбнулась.
Смолин ей улыбнулся
с ненаигранной
симпатией.
Веронику он
всерьез уважал,
талантливая
была девочка:
на вид стопроцентная
кукла Барби
без единой
извилины и
наивнейшими
глазами, а в
действительности
умнейшее и
циническое
создание, с
одинаковым
мастерством
и приобретет
уникум за червончик
у лопуха-сдатчика,
и впарит фуфло,
глазом не моргнув,
и просто заставит
раскошелиться
случайного
«кошелька»
на что-нибудь
жутко дорогое,
пусть даже и
подлинное, но
особой антикварной
ценности не
имеющее. Собственно,
она порой на
себе магазин
и вытягивала,
пока Врубель
странствовал
в иных реальностях
в компании
зеленого
пресмыкающегося…
С
немым вопросом
во взоре Смолин
показал через
плечо большим
пальцем — туда,
где меж высоченными
старыми буфетами
таилась не
сразу и заметная
узенькая дверца.
Вероника
поджала губки:
— В
вертикали. Пока
что…
— Никого?
— Никого.
— Тогда
я пошел… —
сказал Смолин.
Бочком-бочком
протиснулся
меж добротно
отреставрированными
буфетами, без
стука распахнул
дверь и оказался
в обширном
кабинете. Как
всегда у антикваров
водится, здесь
было в сто раз
интереснее,
чем в торговом
зале, куда далеко
не все выставляют.
Витрина со
знаками и наградами
Третьего рейха
(каковые на
виду держать
законом запрещено),
куча икон, серебро,
интересные
картины, а если
вон в том шкафу
в углу покопаться,
то и холоднячок
кое-какой отыщется…
Завидев
Смолина, Врубель
взмыл из-за
стола, раскинул
руки и издал
приветственный
рев, после чего
рухнул назад
в кресло, заметно
пошатываясь.
В хорошей кондиции
пребывал, сразу
видно: бумаги
сдвинуты кучей
на правую сторону
стола, а перед
хозяином почти
опорожненная
бутылка коньяка,
надо полагать,
не первая сегодня
и уж определенно
не последняя.
Закуска, естественно,
скуднейшая,
как оно обычно
и бывает.
— Васька
пришел! — возопил
Врубель. —
Уважаю Ваську!
На весь этот
долбаный город
нас двое серьезных
антикваров,
я да ты, да мы
с тобой…
— Уж
это точно, Врубель, —
серьезно сказал
Смолин, присаживаясь. —
Все остальные
супротив нас,
что плотник
супротив столяра,
если не сказать
хуже…