— Выпьешь?
— С
удовольствием, —
сказал Смолин. —
Я без машины
сегодня, настроение
поганое, отчего
ж не выпить…
Схватив
пузатую антикварную
стопку, Врубель
щедро наплескал
в нее коньяку
по самые края.
Одним махом
опрокинув
содержимое
в рот, Смолин
присмотрелся,
выбрал на блюдце
нетронутый
ломтик ветчины
и быстренько
его сжевал. Он
умышленно
приперся сюда
пешком — знал,
что Врубель
в загуле, а значит,
добрую половину
мозгов (если
не больше) отключил
напрочь. И пьяные
с ним посиделки
для пользы дела
послужат…
Врубель
брякнул на стол
увесистый
нагрудный знак:
— Что
скажешь?
Серебро
явное, скорее
литой, чем чеканный,
дубовые листья,
немаленький
венок, череп,
кинжал, пронзающий
клубок змей…
За борьбу с
партизанами,
Третий рейх
— но что касаемо
подлинности…
— А
вот хрен его
знает, Врубель, —
сказал Смолин
именно то, что
думал. — Ничего
с ним не понятно.
С одной стороны,
исполнение
поганейшее,
с другой, во
всех серьезных
каталогах
уточняется,
что под конец
войны блямбы
эти делались
именно что в
паскуднейшем
исполнении…
Был у меня такой
однажды. И тот,
кто мне его
продавал, за
подлинность
не ручался, и
я, продавая
потом, ничего
не гарантировал…
Хрен его маму
знает.
— Вот
и я так думаю, —
глубокомысленно
заключил Врубель. —
Ну что там? Парнишку
своего отмазал?
— Да
вроде.
— Мусора,
падлы… Хорошо,
что меня не
было, а то бы
тоже под раздачу
попал…
— Повезло
тебе, — сказал
Смолин с видом
крайнего
простодушия. —
Ваше благородие,
госпожа удача…
— А
я вообще везучий… —
Врубель вдруг
надолго замер
в странной
позе, словно
мучительно
припоминал
что-то, потом
дернулся, расплылся
в загадочной
улыбке, воздел
указательный
палец. — Забыл
совсем еще одну
штуку тебе
показать… Вещь
уникальная,
возьмешь, не
прогадаешь!
Пошатываясь,
он поднялся
на ноги, сделал
два шага в угол,
присел на корточки
и сдернул порыжевший
брезент с чего-то
длинного. Выпрямился,
держа в руке
изрядной длины
кремневое
ружье, продемонстрировал
его Смолину.
Смолин взял
его, осмотрел:
точно, кремневка,
увесистая такая
бандура.
— Вторая
половина
восемнадцатого! —
гордо возвестил
Врубель. —
Германия, там
написано, клеймы
стоят… Только
тебе — за сто
пятьдесят штук.
Бери, наварить
можно нешуточно…
Смолин
разглядывал
штуковину с
непроницаемым
лицом. Ничего
не скажешь,
сделано качественно:
темное дерево
приклада и ложи
определенно
имеет несовременный
вид, лаком не
сверкает, боже
упаси, коричневая
краска, полное
впечатление,
выцвела и пошоркалась
за двести пятьдесят
лет. Металл
отличнейшим
образом заделан
под старину:
тут вам и вроде
бы следы коррозии,
тщательно
убранной осторожной
чисткой, курок
и полка никак
не выглядят
изготовленными
на конвейере,
ручной работой
старинного
кузнеца могут
показаться.
Клейма и надписи
в меру застарены…