небес на
его негостеприимную землю. Подойдя поближе, он наклонился и хотел было рассказать своему собеседнику о том, что, в случае дальнейшего нежелания расстаться с деньгами, ожидает его жену, похожую на закатившуюся под диван засохшую сливу, и напоминающую переспелый абрикос дочь-финансистку.
Но в этот момент Могул вдруг встрепенулся и в смертной судороге засучил по каменным плитам пятками в ботинках из кожи новорождённых крокодилят. Профессор тревожно оглянулся. Его подручный не стал долго колебаться и, сорвав с встревоженного смуглого лица чёрную «балаклаву», попробовал сделать старику искусственное дыхание и непрямой массаж сердца. Ежесекундно отплёвываясь от мерзкого вкуса сигарных окурков и утирая пот со лба, он провёл за этим нелёгким занятием не менее десяти минут. Профессор, засёкший время с помощью хронометра, сам остановил его, похлопав по крепкому тренированному плечу:
— Не надо, он уже на пути в Рай!
Громила поднялся на ноги и перевёл дыхание. Через некоторое время он удивлённо спросил Профессора:
— Хаджи, а почему этот грешник должен попасть в Рай?
— Потому что, тупой сын свиньи и пьяного дикобраза, ты двинул его ногой в мужской корень так, что у него разорвалось сердце! Теперь он стал мучеником-шахидом и враз искупил все свои грехи!
Профессор высказал своё неудовольствие совершенно спокойным и нейтральным тоном. Но это ужаснуло Громилу гораздо больше, чем могло бы напутать плевание слюной и топанье ногами. Побледнев от ужаса, он прислонился спиной к зеркальной стене, приготовившись мученически пострадать за истинную веру. Но Профессор не стал продолжать тему. Вместо этого он приблизился к трупу очень не вовремя умершего Могула и некоторое время пристально вглядывался в его выпученные от смертной боли чёрно-жёлтые маслянистые глаза. После чего совершенно неожиданно подпрыгнул и приземлился тому на грудину. Раздался жуткий хруст. Громила ещё сильнее прижался к стенке и обмочился. По счастью, спецкостюм предусматривал и подобные ситуации, а потому пахнущая ужасом жидкость просто впиталась в его ткань и в роскошной уборной не осталось предательских следов ДНК.
Настала пора уходить, так как охрана владельца Магазина состояла отнюдь не из идиотов и уже должна была понять, что им требовалась серьёзная профессиональная поддержка. Наверняка существовала и стандартная процедура принятия решений, а потому звонок в полицию должен был раздаться немедленно после вскрытия кабины по-царски украшенного лифта. Но Профессор несколько переоценил умственные способности телохранителей. Действительно, звонку было положено раздаться именно в вышеуказанный момент, но они пока просто не успели добраться внутрь кабины, а потому гигантские пространства универмага по-прежнему заполняли массы англичан и туристов, отдавшихся мазохистскому желанию скупиться по самым грабительским ценам на территории Объединённого Королевства. За дверью туалета с висящей на нём табличкой, предупреждающей о неожиданном ремонте, всё так же сновали толпы по-летнему одетых покупателей. Громила, переодевшийся в цивильную одежду ремонтного рабочего, и Профессор в своём неизменном твиде спокойно проследовали в направлении эскалаторов. При этом злейший враг всего свободного мира как бы невзначай прикрывал своё лицо от камер внутреннего наблюдения то ладонью, то носовым платком, то газетой. Охрана не обратила на него ни малейшего внимания.