Рыцарь нашей страны (Ниношвили) - страница 8

   Однажды Спиридон ехал в Тифлис в поезде. Когда подъезжали к станции, где Тариэл нанес ему то ужасное оскорбление, которое навсегда разрушило его жизнь, он повернулся спиной к окну. Он не хотел глядеть на те места, которые могли вызвать в нем одни только ужасные воспоминания. Но к нему пристал едущий с ним в одном вагоне знакомый и попросил его пройтись к буфету, чтобы выпить лимонад.    Спиридон не мог отделаться от него и решил дойти с ним до буфета и вернуться обратно. Но не тут-то было. Назойливый спутник взял его под руку и стал разгуливать с ним по перрону. Был прохладный майский вечер. Спиридон немного озяб и закашлялся.    — Удивительно, — с горькой улыбкой обратился он к знакомому. — Сколько времени душит меня смерть и никак не удушит. Знакомый утешил его обычным «ничего, скоро пройдет, поправишься», заранее зная, что Спиридон так же может поправиться, как мертвый встать из гроба. Тем временем они дошли до конца платформы и повернули обратно. Навстречу им шел какой-то стройный молодой человек, весь увешанный нарядным оружием. Рядом с ним шла красивая девушка и еще какой-то юноша.    — Кто этот молодой человек? — спросил Спиридон своего знакомого.    — Ты не узнал его? Тариэл Мклавадзе! — ответил знакомый. Спиридон вздрогнул. Непреодолимая злоба овладела им. Сколько раз ему приходила мысль отыскать злодея, погубившего его жизнь, и призвать его к отвезу. Но он всегда умел обуздать себя, унять в себе чувство мести. А теперь это чувство не хотело подчиниться разуму. Он невольно посмотрел в ту сторону, где так безобразно оскорбил его Тариэл. Он увидел тот столб, у которого стоял тогда Тариэл, спокойно расчесывая бороду. И события того дня отчетливо встали перед ним, словно случились только что. Вспомнилось ему и то, с каким восторженным благоговением слушала Деспина его рассказ о людях, принесших свою жизнь в жертву на благо народа. И вся эта ночь, и весь следующий день ясно представились ему. Потом промелькнула в голове вся жизнь — и нищенское, голодное, холодное детство, и полные лишений годы учения в школе, и напряженные занятия в семинарии, и надежды вооружиться знаниями, чтобы достойно служить своей стране, к потом: тяжелые условия работы и жизни в школе, когда он, будучи уже учителем, спал на голом полу классной комнаты. И, наконец, любовь, счастье. Вот и сейчас он видит перед собой большие, полные счастья глаза Деспинэ, когда она говорила:     — Мы принесем свою жизнь на алтарь служения народу, в этом счастье человеческой жизни!    А теперь? Все теперь кончено. Вот этот самый человек оборвал, растоптал их жизнь. А сам продолжает жить и наслаждаться жизнью. И современное общество одобряет его и аплодирует ему! Злоба душила Спиридона.    Он невольно сжал ручку револьвера в кармане. Совершенно случайно, будучи еще семинаристом, он купил этот револьвер. Купил потому, что и другие покупали револьверы и хвалились этим. Маленький карманный револьвер системы «Смита», Он редко носил его с собой.. Но один случай заставил его полюбить это оружие и с той поры он не расставался с ним.    Произошло это однажды летом. Спиридон шел к товарищу. Он захватил с собой револьвер, так как с этим товарищем обычно упражнялся в стрельбе в цель. Вдруг крики «бешеная, бешеная» донеслись до него, и навстречу ему из-за плетня выскочила дворовая собака. Она бежала прямо на него. Он мог подпустить ее поближе и, выстрелив в упор, свалить на месте, но между ним и собакой у дороги играли ребятишки. Дети постарше испугались криков и разбежались кто куда. Самый маленький, которому, вероятно, было года полтора, тоже хотел бежать, но ножки подвернулись, он упал и стал кричать. Спиридон кинулся к нему и схватил. Как раз в это время добежала до них собака. Спиридон выстрелил из револьвера. Собака свалилась, но сразу же поднялась и снова рванулась к Спиридону. Вторым выстрелом Спиридон свалил ее окончательно. И с этой поры он не расставался с револьвером. Он досадовал на свое оружие за то, что не смог использовать его и против Тариэла в тот ужасный для него день и временно забросил его. Но потом опять стал носить револьвер в кармане. Спиридон и его спутник поравнялись с Тариэлом. Тариэл стал еще красивее за это время. Лицо его светилось, как солнце. Его широкие плачи и грудь облегла красивая черкесского покроя чоха из мягкой шерсти.    — ...Я уважаю эту семью и, уверяю вас, не хотел им зла,— продолжал Тариэл начатый ранее разговор,— но меня вывели из терпения, я не мог сдержаться и так ударил его ногой, что отбросил чуть ли не на три сажени от себя!    — Ах, какой вы безжалостный! — томно воскликнула прогуливавшаяся с Тариэлом девушка. Тариэл улыбнулся с достоинством и восторженно заглянул в глаза красивой девушке, которая в свою очередь глядела на Тариэла такими глазами, будто хотела вобрать в себя всего этого огромного человека.    Спиридон ясно расслышал слова Тариэла, и снова пламя мести обожгло все его существо. «Он опять затоптал кого-то в грязь и разрушил чью-то жизнь! Как будто он создан для того, чтобы оскорблять и растаптывать людей! И еще гордится этим!» — мелькнуло в голове у Спиридона. — «Я потребую его к ответу. Загубленные им жизни достойны того, чтобы он ответил за них!» А Тариэл как раз в это время прошел мимо.    — Тариэл Мклавадзе, на два слова! — сказал Спиридон и решительно шагнул навстречу Тариэлу. Сопровождавший его знакомый не успел даже опомниться, так все это быстро произошло. Тариэл спокойно обернулся и с удивлением поглядел на Спиридона.    — Что вам угодно? — спросил он.    — Не узнали меня? — в свою очередь спросил Спиридон, глядя упорно ему в глаза.    — Нет. И с чуть заметной улыбкой Тариэл окинул взглядом тщедушную фигуру Спиридона.    — Я Спиридон Мциришвили, на которого вы когда-то совершили безобразное нападение. Постарайтесь-ка вспомнить! Вон в том месте вы свалили меня в грязь! — он указал рукой на дорогу, ведущую к вокзалу. Тариэл, разумеется, не помнил всех избитых им в разное время людей, но избиение Спиридона было таким выдающимся событием, что он без труда вспомнил его -и узнал Спиридона.    — Что же вам теперь нужно от меня? — надменно спросил он.    — Хочу, чтобы вы дали мне ответ за то, что погубили жизнь, двух ни в чем перед вами не провинившихся людей.    — Пошел вон! Видали, для чего меня позвал этот клоп! — прикрикнул на него Тариэл, и хотел уйти.    — Нет, вы никуда не уйдете до тех пор, пока не дадите мне ответа! — с каким-то зловещим, упорным спокойствием произнес Спиридон.    — Как? Это я-то не уйду! — с гневным удивлением переспросил его Тариэл.    — Да, вы! И до тех пор, пока не ответите на мой вопрос, вы никуда не двинетесь отсюда!    — Значит, ты позабыл силу моих рук! — с насмешкой в голосе сказал Тариэл, надвигаясь на Спиридона, чтобы одним взмахом руки отшвырнуть его, как щепку.    Но он не успел захватить его в свои мощные ручищи, как Спиридон пустил ему пулю прямо в сердце. Тариэл качнулся, сделал неверный шаг вперед и свалился на месте.    — От чьих рук уми-ра-ю... Он хотел сказать еще что-то, но судорожно потянулся и испустил дух. Собралась толпа. Кто-то расстегнул чоху и архалук на Тариэле. И на широкой груди под самым соском обнажилась маленькая ранка, из которой обильно текла почти черная кровь.    — Какая маленькая пуля свалила этакого великана!— заметил кто-то из толпы.    — Кто убил?—спросил по-русски подошедший станционный жандарм.    — Я убил! — торопливо ответил Спиридон, не успевший еще выпустить револьвер из рук. Жандарм составил протокол и препроводил Спиридона по назначению. На суде Спиридон и не старался оправдываться. Он с самого начала рассказал перед судом все обстоятельства дела. Губернский суд приговорил его к каторжным работам с ссылкой в Сибирь. Но Спиридон не добрался до места ссылки — он по дороге умер.