Бесиа с друзьями присел на пыльную тахту, тянувшуюся вдоль стены. Тамара не садилась и ежеминутно снимала щипцами нагар с фитиля светильника, который горел так тускло, что, казалось, вот-вот погаснет. В ожидании Георгия все молчали; в доме царила полная тишина. Но вот послышались шаги. Крестьяне заранее встали, Симон и Иване продолжали сидеть.
Дверь тихо отворилась. Вошел невысокий молодой человек с небольшой бородкой. От ночной прохлады он кутался в плед. По нежной коже лица и по мягкому выражению глаз было видно, что он вырос в ласке и холе.
Когда Георгий вошел, Симон и Иване тоже поднялись ему навстречу. Иване ждал, что к нему будут обращены особые знаки почтения, однако, Георгий запросто поздоровался со всеми и сам присел на скамью. Это несколько озадачило Иване, он счел это неуважением к себе, но Георгий ничего не заметил и пригласил гостей садиться. Иване, Симон и Бесиа сели на скамью, остальные продолжали стоять.
— Ты, Иване, старший среди нас, ты и начни. 0бъясни Георгию, зачем мы к нему явились, — сказал Симон.
Иване не заставил себя долго просить, , так как в самом деле он считал себя старше и важнее остальных. Он кашлянул, хотел начать говорить, но заметил Тамару и умолк на полуслове.
— Побудь немного на дворе! — предложил он ей.
Та послушно вышла.
— Георгий, — начал Иване, — я не знал тебя раньше, но мои товарищи говорят, что ты человек ученый, и вот мы пришли к тебе за советом... Однако... прости нас... ты должен сначала принести присягу, что не выдашь нас никому.
— Если вы мне не доверяете,—с удивлением сказал Георгий,— вы можете не говорить при мне о вашей тайне.
— Нет, не то, что не доверяем. Но это дело общественное и мы не отважимся говорить о нем так просто.
— Если вы еще не знаете, советоваться ли вам со мной или нет, идите с богом и не говорите мне ни о чем, — повторил Георгий.
— Совет твой нам необходим, — сказал Бесиа, — а присягу, по-моему, с тебя можно и не брать.
— Мы только зря надоедаем . Георгию, — поддержал его Симон. — Спросим его, о чем хотели спросить, и отправимся обратно своей дорогой.
— Если бы дело касалось только нас, мы разве посмели бы требовать присягу, — сказал один пожилой крестьянин. — Но дело это народное, в нем все участвуют, и присяга нам необходима.
Любопытство ли разобрало Георгия или его умилили слова старика, но после некоторого колебания он сказал:
— Хорошо, я исполню вашу просьбу. Я согласен принять присягу.
Загорелый крестьянин, -по имени Петриа, извлек из-за пазухи зашитую в красное сукно иконку и поднял ее над головой.