На пустыре перед глазами, косо заваливаясь и треща моторами, садится очень странный самолетик. Это тот самый кургузый толстячок, оставшийся в Кречевицах, только диковинно разукрашенный – на его рыле намалеван усмехающийся рот с зубами-клавишами, и разудалый самолетик весело поблескивает хитрющими глазенками-окошками. Дурацкая леталка грохается шасси о землю, подпрыгивает в воздух, откалывает еще пару козлов пониже и катится мимо меня, замедляя ход. Дверца приветливо открывается, и мне машут руками те, кто внутри. Разъезжаясь сапожищами, бегу сломя голову к ним. Меня втаскивают в салон, разукрашенный также в дурацкие желто-розовые тона, что странным образом у меня ассоциируется с цветами человеческих внутренностей при полостной операции.
В салоне сидит и стоит человек двадцать. Заметно, что все вооруженные и, судя по внешнему виду, тертые калачи. Приветливо ухмыляются. Я приваливаюсь к вибрирующей стенке, перевожу дух и выдавливаю слова благодарности. Втянувший меня за руку мужик морщит нос, и я узнаю в нем прапорщика Луцяка. Вот никак не ожидал его тут увидеть. Еще больше удивляюсь тому, что тут же и Ильяс, который горделиво улыбается пастью, полной сверкающих золотых зубов. Правда, глянув на меня повнимательнее, он меняется в лице и злобно шепчет мне на ухо:
– Ты что, совсем сдурел? Ну-ка быстро выкинь свой резиноплюй за дверь. Ты что? На вот, держи!
Он сует мне пакистанский ТТ. Я недоумеваю – мой автомат вполне себе АК-74, какой-такой резиноплюй? Заслоняя меня спиной от остальных, Ильяс уничижительно смотрит мне в глаза. В незаметно отстегнутом им магазине нелепые патроны с большими дурацкими серыми круглыми пулями.
Раз командир велит, осторожно выкидываю осрамившийся автомат за дверь.
Открывается дверца в кабину пилота. Оттуда, сверкая белыми зубищами, высовывается кудрявая женская головка и весело кричит:
– Атанде трохи, зараз садимось!
– Валька, зараза, ты ж нас совсем угробишь! – орут суровые вооруженные мужики как-то очень испуганно.
Девчонка по имени Валька хохочет как ведьма, и мы проваливаемся вниз метров на триста…
Посадка еще более сатанинская. Самолетик скачет, словно пущенный по воде блинчиком камешек. Пищат сочленения фюзеляжа, пищат шасси, пищат мужики, кувыркаясь по салону. Валька хохочет еще заливистее, пока мы старательно выпутываемся из кучи, сложившейся из наших тел и оружия у кабины пилота.
– Вылазьте. Приехали! – И летчица ловко перемахивает через нас.
Вываливаемся из дверцы.
– Ага, новые герои прибыли? Какая группа? – осведомляется у нашей летчицы дама посолиднее. Наша-то совсем девчонка и упакована в кожаный мешковатый комбез, а вот дама – вполне себе зрелая, бедрастая, задастая, грудастая, рукастая, ну и так далее в том же духе, включая, разумеется, и мордастая, и щекастая – и на ней совершенно нелепый наряд словно из оперы «Тангейзер». Водили нас на нее всем классом. И шлем у бабы на голове с дурацкими крылышками.