Успех был замечательный, поп не мог себя не похвалить, да что там — нахвалиться не мог. Плевать, что сам своими речами ни одного человека от недуга не избавил, зато теперь никто мимо него не пройдет. Старик-то врачевал, почитай, бесплатно. А к нему, попу, страждущие с подношениями потянутся. Чем больше беда — тем круче плата за возможность донести ее до бога. Посредники, конечно, в этом деле не нужны, но вот усилители — обязательны.
Поп шел по лесу и ругался самыми черными словами. Когда-то можно было себе позволить и душу отвести. Самое место — в лесу, никого нет поблизости. Да вот только мужичок вышел из-за сосны, весь мятый и взлохмаченный. И уха одного нету.
— Ты чего же безобразничаешь? — без лишних слов обратился тот к священнослужителю.
— Как ты смеешь без должного почтения? — заволновался поп.
— Не знаю, — пожал плечами мужичонка. — Как-то смею.
— Поди прочь, отступник! — рассердился поп.
— А ты не ругайся, чай не в лесу живем!
— А где? — поп обвел рукой сосны по сторонам от тропы.
— В обществе, — ответил Мишка Торопанишка, а это был именно он, возвращающийся на север мимо деревни Терямяки.
— Вот я на тебя проклятие наложу! — погрозил поп кулаком.
— Ну ладно, — согласился леший. — Только уж сам не обессудь.
Священник долго клеймил позором и отлучением встречного человека, посылал его почему-то в огонь и под конец размашисто перекрестился.
Мишка чуть забеспокоился, да, заметив, какой крест кладет поп на себя, успокоился. По большому счету крестное знамение в присутствии лешего позволяло избежать влияния шалостей и проказ последнего. Ну а тут ничего противоправного, по крайней мере, со стороны Хийси, не совершалось. Да и крестился поп как-то странно, не по-людски. Как-то по-новому.
Повернулся Мишка, намереваясь скрыться в лесу, да не успел.
— Чтоб тебя медведь задрал! — прокричал поп, не в силах сдерживать свой боевой азарт.
Хийси резко развернулся, плюнул себе под ноги, сорвал с лохматой головы мятый картуз и со всего маху хлопнул его оземь.
— Ты сам сказал! — сузив глаза, зловеще пробормотал он. — Пусть karhu решит, пусть он скажет свое слово.
Не прошло и мига, или — несколько мигов, как из леса на тропинку вышел медведь. Был он огромный, словно валун, сутулый и непредсказуемый, как все твари, чьи мысли запутаны инстинктами, а разумы блуждают в полной мгле.
Поп, следует отдать ему должное, не смутился, не запаниковал. Наверно, он просто не поверил в происходящее. Однако он сунул руку за пазуху и вытащил кожаную бляху, на которой была изображена римская цифра 5, пересекающая овал: то ли бублик, то ли раскрытый в крике рот. Лицо его при этом, словно бы, осветилось от внутреннего восторга: вот я вам всем сейчас устрою полную обструкцию!