Ничего интересного о себе «Герцеговина» пока рассказать не могла и потому была вынуждена слушать истории познавших жизнь соседей. Однако очень скоро она отказалась от этой затеи. Ей было неприятно выслушивать богатые деталями воспоминания, от которых становилось как‑то не по себе. И «Герцеговина» начала мечтать. Это была очень мечтательная сигарета. А коль скоро вещи общаются между собой только мысленно, мечты ее были хорошо слышны всей компании.
«Это ничего, что я сюда попала, — думала она, — это все временно. Хорошо бы меня нашел какой — нибудь
интересный, достойный человек. И чтобы он был добрый и славный. И еще: он выкурит меня и потом сразу же бросит курить и все время будет обо мне помнить. А еще лучше, если бы он до этого вообще не курил и после меня тоже бы не курил, и тогда бы я стала единственной сигаретой в его жизни…»
Долго фантазировала «Герцеговина». Только в начале четвертого, когда уже на востоке посветлело небо, ее мечта сбылась. К скамейке подошел и, сев, устало развалился нетрезвый студент с рыжеватыми вислыми усиками. Ему было хорошо. Но в силу обычной человеческой неудовлетворенности хотелось, чтобы стало еще лучше. Для этого не хватало одного — покурить.
Вообще говоря, курил он от случая к случаю и, поскольку определенной привязанности в этом смысле у него не было, курил, что попадет или что предложат, особенно, если приходилось выпить.
Как назло, в карманах было пусто, а стрельнуть, по причине столь позднего, точнее, теперь уже столь раннего часа, было не у кого. И вот, когда он, смирившись с мыслью, что сегодня придется обойтись без курева, решил пойти спать, на глаза ему попалась целехонькая «Герцеговинка». Удача сама шла в руки, и грех было не воспользоваться случаем. Усатый закряхтел, завозился, приподнимаясь, пошарил внизу рукой, ухватил, наконец, непослушную сигарету. Внимательно рассмотрев свою находку, он сдул с нее невидимые пылинки, долго разминал ее пальцами, после чего, довольный собой, достал импортную зажигалку, которую постоянно таскал в нагрудном кармане.
Однако прелесть первой затяжки была смазана начавшимся к этому времени похмельем. К тому же «Герцеговина» оказалась ароматизированной и имела, так сказать, свой характер. Все это мешало вислоусому, и он был вынужден делать большие перерывы между затяжками. Тем не менее он был настроен до конца воспользоваться случаем и курить до победного.
Но после третьей или четвертой затяжки его оди
ночество было нарушено. К скамейке из‑за кустов вышел губастый узколицый парень в стройотрядовке.