Папа Урбан запретил и увековечивать память ученого, как задумал герцог Флоренции: папа не мог забыть 1633 год, когда Галилея вызвали в Рим на суд инквизиции за его книгу «Диалог», в которой он поддерживал идеи Коперника о движении Земли. Тогда, стоя на коленях в покаянной хламиде, ученый вынужден был сам прочесть вслух врученный ему текст отречения: «Я, Галилео, сын покойного Винченцо Галилеи из Флоренции, семидесяти лет от роду, явившись лично в суд и преклонив колена перед вами, высокопреосвященнейшие и достопочтеннейшие кардиналы, генеральные инквизиторы по ереси всего христианского мира... отрекаюсь, хулю и проклинаю вышеназванные заблуждения в ереси...»
Осужденный инквизицией, Галилей умер, отбывая наказание. Лишь столетие спустя прах ученого перенесли в саркофаг, в церковь Санта-Кроче.
Судьбы. Жизненные драмы. Трагедии. И все это тоже неотделимо от истории прекрасного города. Как неотделимы от него переменчивые воды Арно...
Я стояла на мосту Понте-Веккио и смотрела на окутанную тихим предвечерним светом ласковую, спокойную реку, и мне не верилось, что бывают дни, когда она выходит из берегов и заливает стоящие поблизости дворцы, галереи, дома. Так, несколько десятилетий назад, воды Арно ворвались в церковь Санта-Кроче. Картины, скульптуры — все накрыл поток; до сих пор на колоннах отчетливо виден след — уровень, до которого поднималась вода. А в1333 году «тихая» река снесла Понте-Веккио (Старый мост) — самый древний мост города. Его построили заново, на том же самом месте спустя двенадцать лет, и с тех пор Понте-Веккио не перестраивался; он — единственный из десяти мостов Флоренции — сохранил свой первоначальный облик. Понте-Веккио удивителен еще и тем, что на самом мосту, по обе его стороны, теснятся дома XIV века, а над зданиями тянется крытый коридор, по которому из Палаццо-Веккио во Дворец Питти ходил сам герцог Козимо. Когда-то на мосту торговали мясом, но плебейский запах товара не нравился Медичи, и было приказано открыть на мосту лавки ювелиров. Так Понте-Веккио стал Золотым мостом, и в погожий день толпы гуляющих — я и сама была среди них несколько лет назад — медленно кружатся среди отливающих золотом витрин.
На этот раз я попала во Флоренцию в воскресенье, и все лавки на Золотом мосту были закрыты. Они напоминали массивные сундуки, стоящие бок о бок, с крепкими металлическими запорами-замками. И я отправилась на площадь Синьории, главную площадь города, которая не знает воскресений.
Жизнь, история, искусство — три основных действующих лица сегодняшней Флоренции — сходятся на этой площади, как на просторной сцене. На фоне «декораций», созданных много веков назад, — строгого Палаццо-Веккио с высокой башней, легких изящных арок Лоджии Ланци, фонтана Нептуна — разворачиваются многочисленные сюжеты: художники работают за мольбертами; рядом молодой длинноволосый парень, встав на колени, рисует цветными мелками прямо на асфальте; малышня катается в коляске, запряженной лошадьми; девушки лежат на мостовой и весело хохочут, протягивая прохожим какой-то самодельный плакатик. От жаровни тянется запах жареных каштанов; пустуют в этот холодный день столики возле кафе, а вот к галерее Уффици стоит длинная очередь (первая очередь, увиденная мной в Италии!) — там открыта выставка Модильяни. И над всей этой «сценой» — часы на башне Палаццо-Веккио — Старого дворца — отсчитывают время с 1667 года...