После этого инцидента дворец покинули женский батальон и еще малая часть юнкеров. Осаждавшие выпустили их беспрепятственно, а операция по овладению святая святых российской власти вступила в решающую фазу. Вновь откуда-то зазвучали выстрелы, в окна полезли новые и новые «гости». Оборонявшиеся быстро справлялись с ними, но те все прибывали и прибывали, вскоре количество пленных значительно превзошло число «охранников». И они с неизбежностью поменялись ролями… После долгих поисков освободившиеся солдаты и рабочие нашли министров в их комнате. Те наконец приказали сопротивлявшимся еще юнкерам сложить оружие и картинно расселись за столом. Тут появился с большой и разношерстной вооруженной группой Антонов-Овсеенко. Он крикнул: «Объявляю вам, членам Временного правительства, что вы арестованы!» Заместитель министра-президента Коновалов отвечал: «Члены Временного правительства подчиняются насилию и сдаются, чтобы избежать кровопролития». Стороны вступили в словесную перепалку: заспорили, кто первым открыл огонь. Рядовые же рабочие меж тем, как только поняли, что главный «трофей» — Керенский — отсутствует, заметно разозлились: «Какого черта, товарищи! Приколоть их тут, и вся недолга!» Командиру едва удалось удержать победителей от самосуда, направив их энергию в более интересное мародерское русло. В течение ближайших нескольких часов «товарищи» штыками вскрывали ящики с подготовленными к эвакуации от немцев ценностями.
В целом во время «штурма» Зимнего с обеих сторон погибли шесть человек и еще несколько получили раны. Вообще, эти несколько дней противостояния унесли 10—15 жизней; ранено было 50—60 человек… А арестованных членов правительства препроводили все в ту же Петропавловскую крепость, где их не без злорадства поджидали арестованные восемь месяцев назад чиновники царские. Впрочем, уже на следующий день, 26 октября, министров-социалистов перевели из крепости под домашний арест, а потом и вовсе освободили. Остальные заявили о верности революционным заветам и тоже скоро (через месяц-полтора) вышли на свободу. Некоторое время, предшествовавшее разгону Учредительного собрания, они даже свободно собирались на «подпольные» заседания Временного правительства, принимали постановления и отказывались признавать новую власть.
С ноября 1917 — по март 1918-го лишь 15 из 84 крупных российских городов оказали вооруженное сопротивление большевикам
Новая власть (большевиков)
На триумфальном своем заседании Центральный Комитет Российской Социал-Демократической Рабочей Партии (большевиков) определил состав «Временного рабоче-крестьянского правительства»: оно оказалось, конечно, однородно большевистским и неожиданно еще более временным, чем все предыдущие. Всего через 10 дней его постигнет первый кризис, а вскоре придется «впустить» и левых эсеров. Основные посты, однако, с этой поры неизменно принадлежали Ленину (председатель), Троцкому (иностранные дела — в силу его обширных связей с американцами и британцами), а также «триумвирату» Антонова-Овсеенко, пехотного прапорщика Крыленко и матроса Дыбенко (военные и морские дела). Все это странное собрание вместе, по предложению Троцкого, назвалось Советом народных комиссаров — чтобы ничто не напоминало о прежних буржуазных порядках. «Да, это хорошо, это пахнет революцией», — оценил Ильич. Съезд, на котором не осталось почти никого, кроме большевиков, принял предложение ЦК, затем возник большевистский ЦИК во главе с Каменевым. Старый меньшевистско-эсеровский состав, даже не сложив полномочий (но прихватив кассу!), воспользовался суматохой в Смольном и дал деру.