В былые времена старейшина племени бежал к живым мишеням и, если никто из них не был убит или ранен, радостно воздевал руки к небу. Потом начинался обход погребенных, а толпа и всадники затаив дыхание ждали решения мудира. Наконец он вскидывал то копье, которое вонзилось ближе всего к голове живой мишени, и все по цвету ленточки сразу узнавали победителя. Наградой всаднику были восторженные крики толпы. Все признавали ловкость и меткость всадника, но точно такое же одобрение вызывало и мужество погребенного, совсем рядом с которым вонзилось в песок копье.
А теперь? Теперь здесь нет победителей и побежденных. В наши дни «феерия» стала общим праздником, в нем каждый юноша бербер может показать свое мужество и высший класс джигитовки...
Даже на фоне бескрайних просторов Средиземного моря «корабль пустыни» выглядит внушительно и импозантно.
Мы сидим на деревянной приступка у дверей отведенного нам дома и неторопливо беседуем с мудиром. Тем временем двое наших переводчиков вручают награду (мешочек соли) каждому из участников состязания. Мы специально купили соль в Гафсе — здесь, в глубинных районах Туниса, она считается ценным подарком.
Мудир снова вернулся к рассказу о тех временах, когда состязание велось за право пользования источником или колодцем.
— Вы и сами знаете, что такое борьба за воду в пустыне: это вечный страх мести, глухая вражда, кровавые схватки. И вот, чтобы избежать этого, каждое племя выбирало двух храбрецов, готовых в конных состязаниях рисковать собой ради победы. Ведь на карту ставилось благополучие и жизнь целого племени — тут никакая опасность не казалась слишком большой. Племя, которое представляли двое победителей, немедля получало право самым первым поить животных и запасаться водой. Другими словами, племени не грозила опасность найти источник уже сухим или грязным...
Когда мудир закончил свой рассказ, наступила ночь. Гостеприимный хозяин самолично отвел нас на ночлег в дом, похожий на большой куб, обмазанный белой известью, сам зажег керосиновую лампу. Внутри дома — ровным счетом ничего. Пришлось нам постелить на пол одеяла и, поеживаясь от холода, ждать, пока наступит утро.
На рассвете нас поднял все тот же заботливый мудир и угостил кофе. Он что-то говорил на берберском диалекте, не сообразив, видно, спросонок, что мы его не понимаем. А может быть, эти слова на чужом, непонятном для нас языке были магической формулой, волшебным заклинанием и пожеланием счастливого путешествия?
Солнце уже стояло высоко в небе, когда, раздав все подарки и попрощавшись, мы, наконец, тронулись в путь. В последний раз мы взглянули на вади, где вчера происходило конное состязание.