Вершина на пике Победы очень сглажена и растянута. Точное определение наивысшей точки в таких случаях затруднительно. Поэтому команды, поднявшиеся на Победу, устанавливали вершинный тур там, где считали правильным. Вот и получилось, что Абалаков не нашел тур, оставленный Л. Гутманом в 1938 году, а Ерохин не нашел тур Абалакова. Недоразумения с местом нахождения вершинного тура на Центральной Победе продолжаются до сегодняшнего дня. В 1981 году команде минчан не засчитали восхождение, так как они в условиях жестокой непогоды не нашли тур команды Спорткомитета СССР и установили свой, а в 1984 году их записка была найдена недалеко от вершинного тура...
После Эвереста мне, как и всем восходителям на высочайшую вершину мира, множество людей задавали один и тот же вопрос: «Ну, хорошо. Покорен высочайший пик, высотный полюс планеты. Куда же дальше и выше? Есть ли вершины, достойные внимания, или все проблемы решены?» Сама постановка такого вопроса неправомерна. Разве можно одним восхождением раз и навсегда решить все проблемы альпинизма?
Для меня вопрос — куда ехать после Эвереста? — решался однозначно: только на Победу. Свои первые восхождения на семитысячники (пик Ленина и пик Е. Корженевской) я совершил в 1973 году. В 1974 году поднялся на Хан-Тенгри, а потом многократно различными путями поднимался на пик Коммунизма. А в преддверии сорокалетия Великой Победы очень хотелось совершить восхождение на наш четвертый гигант, самый северный семитысячник — пик Победы.
Летом 1983 года я работал тренером-консультантом на филиале Международного альпинистского лагеря «Памир-83», расположенном в верховьях ледника Москвина. Наши зарубежные гости совершали восхождения на пики Е. Корженевской и Коммунизма, находящиеся в непосредственной близости от лагеря. Иностранных участников было много — иногда в столовой собиралось более ста человек. Тренеры-консультанты должны были обеспечивать гостей необходимыми материалами о маршрутах восхождений, а также оказывать своевременную помощь восходителям, испытывающим трудности или терпящим бедствие.
И вот в один из дней по лагерю разнеслась удивительная весть — руководство МАЛа решило поощрить тренеров со стажем не менее трех лет работы, предоставив им возможность взойти на Победу. Трудно было придумать лучшую награду для альпинистов-высотников. Все «старослужащие» загорелись желанием попасть на Победу. Лично я работал в МАЛе два сезона: в 1979 и 1980 годах. В 1981 году я участвовал в подготовке к Гималаям, а в 1982-м после Эвереста работал на Кавказе. Тем не менее все мои мысли были уже на Тянь-Шане. Мы обсуждали планы восхождения с руководителем филиала О. Борисенком так, будто решение о моем участии уже принято. С Олегом меня связывали два года работы на филиалах и совместные восхождения на пики Е. Корженевской и Коммунизма. Олег делился своими переживаниями. Получив очередное письмо из дома, размышлял вслух: