Дженни поняла, что мечта стала явью. По щекам у нее лились слезы, и она подумала, как это глупо, плакать сейчас. Это самый счастливый день в ее жизни.
– Конечно, мы сможем снова быть вместе, – сказала она, неуверенно поднимаясь на ноги. Слезы покатились быстрее, когда к ней шагнул Алан, на его лице читались облегчение и радость.
– Ты не представляешь, как много это для меня значит, – шепнул он, коснувшись губами ее мокрой щеки. – Если бы ты сказала «нет», я бы этого не вынес. Больше всего я боялся, что у тебя появился другой.
Дженни закрыла глаза, вдыхая чудесный знакомый запах.
– Нет никакого другого, – прошептала она, с упоением замерев в его объятиях. – И никогда не было. Только ты.
– Отлично! – сказала Максин, когда Синди наконец взяла трубку, – ты там.
Сейчас четыре утра, игриво сказала Синди. – Разумеется, я здесь. Где ты, вот в чем вопрос. Или даже так – кто этот обнаженный мужчина, что лежит рядом с тобой? – Максин ухмыльнулась, но промолчала. – Тебя видели убегающей с вечеринки четыре долгих часа назад. Интересно знать, какие дела настолько тебя увлекли, что помешали позвонить лучшей подруге и все рассказать?
Ну и ну? – поразилась Максин. – Хочешь сказать, ты беспокоилась обо мне?
Беспокоилась? Разумеется, я не беспокоилась. Я завидовала! Так что прекрати юлить и скажи, кто он, пока я не взорвалась!
Ладно, ладно, – вздохнула Максин. – Его зовут Джим Беренджер, он актер. Сейяас мы к него дома, в Белсайзе, и я звоню предупредить, что вернусь завтра утром. Сегодня утром, уточнила она, взглянув на часы. – Если будешь хорошо себя вести, расскажу все подробности.
Сидни еще кричала: «Эй, а в постели он ничего?», когда Бруно наклонился через Максин и взял трубку.
– Привет, – сказал он, откидываясь на подушки и не обращая внимания на протестующую Максин. – Вообще‑то, меня зовут Бруно Перри‑Брент, я ресторатор, и мы сейчас в моем номере, отель «Роял Ланкастер». И да, раз уж вы спрашиваете, я просто неподражаем в п…
– Прекрати! – прошипела Максин. Встав на колени, она вырвала трубку у него из рук и нажала на отбой, прервав очередную тираду Синди. – Как ты мог?
– Расслабься, дорогая. Нам нечего скрывать. Мы легализуемся.
– Я не хочу легализоваться. Это произошло единственный раз и никогда не повторится…
– Это произошло уже два раза, – напомнил Бруно, его глаза сверкнули, когда он увидел ее во всем неприкрытом великолепии. – При хорошем раскладе можем увеличить до трех.
– Гад. – Она кинула в него подушкой.
– И что такого? По‑моему, было очень неплохо…
– Это глупо, – закричала Максин, заворачиваясь в простыню и прикидывая, стоит ли рискнуть и вывалить на него содержимое ведерка со льдом. Почему‑то она не посмела. Возмездие могло оказаться ужасным. – Синди самая большая сплетница в мире, у нее рот, как мегафон… а тебе смешно!