Тюменская тайга. Конец лесного пожара.
Миша едва поспевал за Исаевым. Они продирались сквозь пахучие кусты багульника, ломая сухие ветви хилых сосенок. Сапоги засасывало в трясину, и, чтобы не провалиться глубоко, надо было идти быстро. От запаха багульника у Михаила побаливала голова, комары досаждали ему, норовя проникнуть под энцефалитку. Временами ветер доносил запах гари и дыма, и дышать становилось совсем тяжело. Он удивлялся, сам потеряв ориентировку, как это Исаев еще распознает дорогу, то и дело петляя, огибая полянки, продираясь сквозь кусты. Остановились они лишь однажды, когда наткнулись на остатки медвежьего пиршества. Медведь почти сожрал оленя, и Исаев стал размышлять, что олень не иначе как был болен или ранен, раз дался неповоротливому зверю. Когда уж недалеко было до пожара и дым его был отчетливо виден, Миша рванулся через болото напрямую, устав повторять петли, которые прокладывал Исаев, и почти на середине зеленой поляны провалился в «окно». Успев раскинуть руки, он по шею погрузился в коричневатую мутную жижу и, когда попытался выбраться из нее, почувствовал, что сил не хватает. Он хотел крикнуть громко, но громко не получилось, голос пропал. И все же Исаев услышал. Снизу было странно смотреть, как он бежит по трясине. Словно по воде, по большим волнам. То покажется наверху, вскинет ногу, то провалится почти по пояс, то опять придавит зеленую волну...
— Такие уж эти края, — говорил он потом, когда Миша выжимал, отмахиваясь от комаров, свою зеленую робу. — Болота да лес. Знаешь, сколько болот в Тюмени? Тысячи! Вот! Так что, хочешь здесь жить, перво-наперво привыкай ходить по болотам. Учись по ним ходить, а пока за мной держи да смотри сам в оба.
Через два часа они наконец вышли к бору где разгорался пожар. Бор был сосновый, девственный. Стволы давно умерших деревьев лежали на земле в мягком сухом беломошнике. Иные, падая, застряли и, мертвые, продолжали стоять, наклонившись, грозя свалиться в любую минуту. Искры было достаточно для пожара в таком лесу.
— Чего ждать, — сказал Исаев, — давай-ка возьмемся за дело.
Они стали прорывать вдоль болота канаву и пустили пал навстречу огню, создавая выжженное пространство, через которое пожар уже не мог распространиться дальше. За этим занятием и увидел их летнаб, высадивший на озере десантников и теперь подыскивающий место для выброса взрывчатки.
Миша увидел, как самолет, несший свои огромные лодки-поплавки, словно коршун добычу, снизился и прошел неподалеку над болотом. Качнув крыльями, он пошел на второй заход и, вернувшись, сбросил мешки со взрывчаткой. Практикант в испуге присел, ожидая взрыва. Но взрыва не произошло. Вслед за Исаевым он кинулся подбирать мешки. В одном из них была записка: «Студент, не лезь в огонь! К вам идут взрывники». Но трещало и дымило совсем близко, и Исаев с Молошуйкиным ждать не стали. Они разгребали ветки, хворост, прокапывали канавы. Исаев поджигал беломошник. Вертясь в дыму, вскидывая руки, он напоминал лесного колдуна, и Миша подумал, что и он сейчас, занятый тем же, чем и Исаев, похож, наверно, на лешего.