Интерес Петра к восточным странам не угас. Капитану Ивану Унковскому, возглавившему в 1722 году дипломатическую миссию в Джунгарию, царь дал наказ разведать по пути, «где может найдена быть руда и коммуникация с Сибирью, особливо же водяным путем, и учиня тому чертеж и прочее, вернуться обратно...».
В голосе увлеченного рассказом Умурзакова послышались особо уважительные интонации:
— Дипломатическая миссия Унковского — случай в истории исследований Азии особый. Случай, когда ведущиеся «по пути» и мимоходные, по сути, изыскания имели прочную научную основу — в состав посольства были включены геодезисты, горняки и инженеры. Карта, явившаяся результатом этого хорошо организованного «случая», дала впервые в европейской картографии весьма подробное и в целом точное изображение озера Иссык-Куль с восточными протоками и окружающих его хребтов Тянь-Шаня. Главное же — самое главное! — миссия капитана артиллерии Унковского первой из русских экспедиций проникла в глубь «Киргиз-Кайсацкия Орды».
Эта загадочная область похоронила в веках немало неоправдавшихся гипотез, авторитетных заблуждений, мнимых открытий и несбывшихся надежд... Геродот утверждал, что к востоку от Каспия расстилается «равнина на необозримом пространстве». Птолемей наделил эти земли несуразным Имайским хребтом, протянувшимся с юга на север, — кто-то придумал для него этот Имай или спутал с реальным Уралом. Гильом Рубрук, ученый-францисканец, видел в Тянь-Шане продолжение Кавказских гор. Семену Ремезову, выдающемуся русскому географу времен Петра, Средняя Азия представлялась «безводной и малопроходной каменной степью» без каких бы то ни было горных образований. А знаменитый Александр Гумбольдт в середине XIX века вновь начертил на ее карте несуществующий хребет Болор — копию Птолемеева Имая. И наконец, даже такой осведомленный человек, как великий казахский ученый и путешественник Чокан Валиханов, который первым произвел физико-географическое районирование Тянь-Шаня, вынужден был признать, что территория Киргизии — «трудный научный ребус».
А между тем еще до Птолемея, великого космографа античности, разгадка «ребуса Киргизии» была известна многим — в первом, конечно, приближении. Знали ее купцы из сопредельных стран, миссионеры и паломники, разведчики завоевателей и дипломаты, сборщики дани с покоренного народа, чиновники почтовых ведомств и составители придворных хроник. В древнейших рукописях отыскались строки, точно и ярко характеризующие этот край:
«...страна слишком дождливая и холодная. На горах много хвойного леса. Усуньцы не занимаются ни земледелием, ни садоводством, а со скотом перекочевывают с места на место, смотря по приволью в траве и воде... В их владении много лошадей, и богатые содержат их от четырех до пяти тысяч голов...»