Вадим Горбатов рассказывал мне потом, что он, как и я, возмечтал отыскать и увидеть кречета. Ради этого он ездил за Урал, по местам древних хождений помытчиков — ловцов соколов, но, увы, отыскать птицу ему не удалось. И вдруг услышал, что сняли фильм о кречете. Не поверил! Сколько раз он, разглядывая старинные гравюры, фотографии, мечтал увидеть птицу живой, в движении — и вдруг такое... Прибежал к режиссеру, попросил взглянуть на срезки. Взглянул — и тяжело вздохнул. По желтым глазам он признал, что снятая птица — ястреб. А у кречета глаза темные, опаловые, взгляд благородный.
Выходит, ошиблись охотоведы? Но, как уверял Вадим, ошибка эта простительна — многие люди забыли, как выглядит живой кречет. Изучают его в основном по картинкам в определителях, а это мало что дает... И тут мне еще более стало ясным, что фильм о жизни кречета должен быть снят, но для этого вначале надо отыскать его гнездо самому.
Надо сказать, что Трифону Патрикееву в конце концов повезло: кречета он отыскал. Во сне к нему явился святой Трифон на белом коне, с белым соколом в правой руке, красно-зеленом одеянии, точь-в-точь, как он и изображен на фреске, и сказал: «Ступай в Мытищинский лес и на такой-то сосне отыщешь своего беглеца». Патрикеев открыл глаза и отправился в Мытищинский лес. На сосне сидел, поджидая его, царский честник. В благодарность за помощь, как гласит легенда, поставил Патрикеев святому Трифону вначале деревянную часовенку, а затем сложил и каменную церквушку, которая и стоит ныне на Трифоновской.
Но как мне найти своего кречета? Пришлось обращаться за советом к Успенскому, доктору биологических наук, помогавшему мне не раз. Савва Михайлович — большой знаток природы Севера — видел кречетов, писал о них.
— Отправляйтесь на Ямал,— посоветовал он.— На фактории Щучьей разыщите Калякина. Владимир Николаевич из Института охраны природы. Лет семь разъезжает по Ямалу и знает там гнездовья всех птиц. Думаю, и с кречетами он вам поможет.
До фактории Щучьей я добирался на почтовом катере. Двое суток плыл по реке, петляя по многочисленным сорам, застревая на мелях. Берега реки поросли непролазным кустарником, над которым летали утки. Фактория затерялась в глубине тундры. Истосковавшийся по людям начальник почты охотно подвез меня до одинокой избы, стоявшей на обрывистом берегу в окружении нескольких тощеньких лиственниц.
Когда моторка ткнулась в берег, из избы вышел высокий рыжеволосый человек с развевающейся на ветру бородой, в тельняшке, черных шароварах и огромных серых валенках. Черная повязка на глазу перекрещивала его лицо, а добродушная улыбка не оставляла сомнений, что человек этот прост, любит общение и знает толк в законах гостеприимства.