— Род мой, как видно по фамилии, из-под Архангельска Прадед был холмогорским косторезом, дед — резником по камню. Помню, как он вечерами вырезал нам из дерева игрушки, а мы, ребятишки, сидели на полу и смотрели на его руки. Ждали чуда. После школы мне, как и многим ребятам из нашего класса, захотелось иметь современную профессию. Стал шофером, но долго не выдержал. Каждую свободную минуту тянуло что-нибудь да смастерить. Постепенно испробовал почти все наши северные промыслы — резьбу по бересте, финифть, инкрустацию и резьбу по дереву.
Борис Александрович показывает мне пахнущие березовой рощей шкатулки из бересты. Одни — для рукоделия, другие — для соли, перца и чая, и третьи, большие, для хлеба. Тут же рядом финифть — тонкие полевые цветы на белоснежной эмали, и причудливое кружево просечного железа... — Хотелось делать вещи красивые, добротные, как в старину делали,— говорит мастер, уловив мое внимание к ларцу, обитому жестью. — Стал я собирать старые изделия народных мастеров, в основном выменивал их, покупал редкие книги по искусству — по ним изучал традиции и историю северных промыслов.
— А как же удалось возродить «мороз по жести»?
— Случай помог. На фабрике, где я тогда работал, открыли цех художественных изделий. Начальник цеха пригласил меня наладить производство подарочных шкатулок. Там я и занялся этим древним промыслом.
Холмогоров рылся в музейных архивах, разыскивал людей, близко знавших мастера Сосновского, экспериментировал. Сложил во дворе печь, заготовил кряжистых поленьев — ему нужны были горячие, подернутые пеплом угли. Много раз менял и температуру нагрева жести, и состав смеси кислот — все записывал в ученическую тетрадь. Обжигался, снова натирал еще пламенеющую жесть. И задыхался, откашливался от смрадного чада.
И вот однажды радостный прибежал домой, закрутил, завертел по комнате жену и показал ей тонкую металлическую пластинку, покрытую золотистыми звездочками. То был утерянный и снова возрожденный «мороз по жести».
— Вот он, «мороз»-то.— Мастер вынул из-за стола лист тонкой жести и, положив перед собой, провел по нему жилистыми, с бурыми пятнами старых ожогов руками. — Вся хитрость в приготовлении «царской водки» — смеси азотной и соляной кислот с добавлением соли и масляного лака, а также зеленой или желтой краски. Этим составом и покрываю вот такой лист жести. Никогда не пользуюсь кистью — только сухой заячьей лапкой. Любую кисть «царская водка» разъедает, а лапку никогда, да и рисунок получается более искусный. Потом нагреваю лист на открытом огне, брызгаю на горячую жесть холодной водой и появившийся рисунок закрепляю содовой водой. Когда лист остынет, покрываю его лаком.