У самой деревни Ралта недалеко от брода через реку мы наткнулись на странную круглую постройку, похожую на усеченную башню.
— Это волчья ловушка, — разъяснил Лобсанг, показывая на внутреннюю стену, которая расширялась книзу, и на земляную насыпь снаружи.
— Зимой, — продолжил он, — на дно бросают тушу козы или лошади; это привлекает волков, они взбегают по насыпи, прыгают вниз, а выбраться не могут из-за наклона стен. Волки ходят стаями, и в ловушку попадают сразу несколько зверей.
Волки в этом районе принадлежат к белой или серой гималайской разновидности, а в горах на севере Занскара живут редкие черные волки. Я еще ни разу не видел этих ловушек, но Лобсанг сказал, что они есть почти у каждой деревни в долине. Волки — подлинный бич Занскара, злейшие враги домашних животных.
Оставив справа две одинокие деревни, мы прошли в широкую долину, в центре которой различались белые дома Карджии — последней и самой высокогорной деревни Занскара. К сожалению, у меня не было точных инструментов, чтобы замерить высоту, которую я оценил в четыре тысячи триста или четыреста метров над уровнем моря.
Я едва дышал, когда мы подошли к первым домам Карджии. Крепкий краснолицый крестьянин предложил переночевать в его доме. Я двинулся вслед за ним, прошел через низкую дверь и попал в темный туннель, который петлял и вывел в узкий коридор, соединявший конюшню и козий хлев. Наконец мы проникли в комнату, врытую, как и хлев, в землю. В Карджии слишком холодно, чтобы позволить себе роскошь иметь летнюю комнату. Семья весь год ночует в «норе», обогреваемой теплом животных. Комната освещалась через крохотное отверстие. В этом погребе жителям приходится проводить десять долгих месяцев в году!
Большинство жителей деревни пришли поглазеть на наш лагерь. Перед моим спальным мешком в ряд сидели девушки. Позади них стояли мужчины в почтительной позе — им не терпелось увидеть человека из другого мира. Более других занскарцев они ощущали свою изолированность и высоко ценили встречу с чужеземцем. Мне поднесли цветы и угостили чангом, затем девушки принялись петь и танцевать. Слушая шарканье тяжелых сапог о землю и мелодичное пение девушек, я думал о бесконечной тяжелой работе, которая позволила этим людям устроить здесь свою жизнь. Человек победил все — и холод, и нехватку топлива, и отсутствие дерева и воды, и клыки волков, и когти барсов.
Утром, покинув деревню, я несколько раз оборачивался назад, прощаясь с Карджией.
Теперь меня ждала схватка с перевалом Шингола.
После дня пути мы долго беседовали перед сном, прижавшись друг к другу перед дымным костерком из кизяка.