— Терпите. Скоро сосед обретет самостоятельность, сбавим обороты, — и про себя подумал: «Поменяемся ролями с «Рындой». Семенягин закрыл глаза и уперся лбом в холодное стекло. Нерадостные мысли капитана прервал далекий голос в ожившем динамике:
— 318-й! 42-22! Я — «Славный». Прошу перейти на волну девятнадцать метров. Как поняли? Прием.
«Наконец-то». Ефим Поликарпович подождал с полминуты, предполагая, что может ответить первой «Рында», но понял, что главным в этой ситуации считают его, взял микрофон.
— Я — 318-й. Я — «Чехонь». Вас слышу. Переходим на девятнадцать метров. На «Рынде», — обратился он к Роще, — на связи?
— Тут я. Слышу. Перехожу на девятнадцать.
— Давай. Теперь нам полегче: Степаныч не даст в обиду. Так, Валентин Степанович?
— О чем речь! Куковать — так вместе!
Голос со спасателя звучал бодро, не оставляя сомнения в наилучшем исходе.
— Правда, у меня за кормой еще один. Так что больше девяти узлов не выгребаем. Ну да ничего. Справимся.
С минуту радисты трех судов перестраивали радиостанции.
— Скоро там? — Ефим Поликарпович недовольно посмотрел на радиста.
— Готово,— успел произнести тот, и в эфире прозвучал все тот же басок Гаврилова.
— Давай о ваших бедах, Ефим Поликарпович.
Настраиваясь на спокойный, невозмутимый лад, Семенягин откашлялся и по, привычке дунул в микрофон:
— У нас все просто: заливает. Обнаружили в форпике. В машинном отделении пока сухо.
«Славный» молчал. Семенягин представил своего бывшего однокурсника по мореходному училищу. Среднего роста, жилистый, подтянутый, быстрый и решительный, он отличался особой реактивностью в решении сложных задач. Наверное, уже есть какой-то план у него, если согласился идти на выручку с траулером на буксире. И Семенягин был близок к истине.
Гаврилов в минуты молчания склонился над картой, где четко обозначил местоположение судов, их курсы. Он рассчитывал предположительное место встречи. Волею циклона все они оказались в одной упряжке, и экипаж спасателя был коренным, главным. Теперь судьба трех траулеров зависела от опыта и слаженности его команды. Начисто выбритое, островатое лицо и серые, в моменты опасности колючие глаза были сосредоточенны. Руки быстро чертили необычную схему из прямых, сложных эллипсоидных линий, кружков и квадратов.
— «Чехонь», я — «Славный». Ваша скорость?
— Я — «Чехонь». От силы пять-шесть узлов.
Гаврилов отложил карандаш, циркуль, снова взял микрофон.
— Значит, так, Поликарпыч. Времени у нас с вами в обрез. Метеостанция Торсхавна дает подход главных сил циклона на восемь часов. Мы должны опередить его. Прошу внимательно выслушать и записать следующее...