Девяностопятилетний отец председателя, служивший солдатом в первую мировую, воевавший потом за революцию, сохранивший ясность ума и в столь почтенном возрасте, нет-нет да и вспомнит вдруг, что «раньше на Ильмене парусников было, как комаров в пасмурный день». Теперь же их совсем почти не осталось.
— И в годы моей юности,— припоминал председатель,— сойм оставалось не так уж мало. В четырех колхозах занимались добычей рыбы 132 парусника. Целый флот! Только в нашем хозяйстве, когда я начал председательствовать в пятьдесят девятом году, было их шестьдесят четыре. Работают соймы в паре, так, значит, тридцать две плавные двойки, как сказали бы рыбаки.
Теперь же в колхозе, рассказывал Николай Григорьевич, всего лишь восемь судов. Половина простаивает, на промысел выходят четыре. Две двойки! И прав дед, что на Ильмене совсем редким стал парус. Соймы уже нигде больше не строят, а если учесть, что срок их службы в среднем семь лет, то вскоре и эти, последние, будут списаны. Совсем не останется сойм на Ильмене. А следовательно, и закончится их век.
— Можно сказать, вам повезло,— усмехнулся председатель,— сделаете, увы, последний репортаж о работе сойм.
Повезло! От такого признания кошки заскребли на душе. Я должен был узнать, в чем лее причина такого отношения к парусникам. Но Николай Григорьевич торопился. В Заильменье началась уборка льна, и дел у него было невпроворот. По совету Калачева отправился на берег искать рыбозавод, куда в скором времени должны были подойти с промысла соймы.
Рыбозавод — оштукатуренное приземистое здание, напоминавшее сарай и продуктовый магазин одновременно,— я определил по груде ящиков, сваленных рядом. Из раскрытой двери исходил густой рыбий аромат. Среди женщин в фартуках сразу же разглядел мужчину в сапогах, синем ватнике и кепке. С Евгением Александровичем Новоселовым мне и советовал побеседовать председатель. Новоселов был его заместителем по рыбодобыче, он же и командовал соймами.
Поздоровались. И только тогда я обратил внимание на рыбу, что перекладывалась из ящиков на ленту транспортера. По стране я поездил немало, рыб видел всяких, но никогда и думать не мог, что в Ильмене водятся такие: щуки — не меньше метра, не уступали им в солидности и судаки. А лещи — с хорошую тарелку. Ни живца, ни плохонькой рыбешки. И когда я спросил, как же такую рыбу отлавливают, Новоселов не без гордости ответил:
— Плавными двойками.
— Соймами? — на всякий случай уточнил я.
— А без них такой рыбы не возьмешь...
Из дальнейшего разговора выяснилось, что соймы с экологической точки зрения самые удобные для работы на озере суда. Используя силу ветра, они не загрязняют ни акватории, ни воздуха газом и отработанными маслами, как, скажем, дизельные буксиры. Но главное преимущество их в том, что сети, которые они таскают за собой, рассчитаны на рыбу в основном крупных размеров. В них молодь не попадает. А неводами, электроловом улавливается вместе с крупной рыбой много молодняка. Его, правда, выпускают обратно, да не вся молодь после этого выживает. Конечно, уловы «плавных двоек» по объему годовой добычи уступают неводникам, зато по качеству их добыча куда ценнее.