Найдя тропу, они поднялись вверх. Дальше идти — было нельзя, и потому — здесь следовало оставаться до того, как их не заберут отсюда. Или до того, как их не найдут…
— Дай рацию…
Генерал взял рацию. Она была на удивление легкой. Японская, Алинко, таких все больше и больше здесь…
— Посвети…
Телятников был полугражданским человеком — но с рацией разобрался быстро. Навыки, данные в высшей школе КГБ не забываются — а их гоняли в хвост и в гриву. Тогда еще не было спутниковой связи — и важной частью обучения был прием и передача радиограмм азбукой Морзе. Так что он умел обращаться с рацией и помнил, что данные, переданные азбукой Морзе, принимаются на значительном расстоянии, намного превышающем то, на которое передается голос.
Конечно, уверенному радиоконтакту будут мешать горы… но в том то и дело, что они сейчас на самой вершине горы.
Он поднялся выше. Частоту и позывной он помнил наизусть. Конечно, у него не было времени договориться с американцами о шифровании сообщений — но они договорились о кодовом слове, обозначающем тот факт, что требуется срочная эвакуация. Слово было «вратарь», goalkeeper.
Он несколько раз отсигналил это слово, каждый раз по несколько минут ожидая ответа. Но ответа — не было.
Кто-то другой — мог бы в сердцах ахнуть рацию о камень, кто-то — но только не он. Телятников умел ждать. Умел подавлять в себе эмоции, которые мешают достижению цели. Он был очень неординарным человеком и хорошим разведчиком…
И потому он просто отключил рацию, чтобы не палить зря аккумулятор. Спустился вниз. Баранец — ждал его, направив автомат туда, откуда они пришли…
— Они ответили? — с надеждой спросил он. Он уже окончательно протрезвел и голос его подрагивал.
— Нет. Но ответят. Покарауль, пока я сплю.
— Надо установить время дежурства. По ночам и…
Телятников хотел выругаться — но снова сдержал себя. Они зависят друг от друга. В горах одному точно не пройти — а если бы не этот мудак, он мог быть уже арестован.
— Хорошо. Разбуди меня, когда нужно будет…
Звезды были большими. Крупными, они висели прямо над головами. Было прохладно, даже холодно…
Привалившись спиной к сохранившему дневное тепло валуну майор Баранец напряженно размышлял. Сопение полковника рядом — подталкивало к невеселым мыслям…
Итак, они стали предателями. Теперь — их уже не простят, что бы они не сделали. От этого — уже не отвертеться.
Или простят?
По Уголовному кодексу, если лицу добровольно заявило о сотрудничестве с иностранной разведкой, и…
Кой черт Уголовный кодекс. И не успело ничего совершить по ее заданию… А они — наворотили такого. Он уже не мог вспомнить, сколько людей он убил по приказу полковника. Выходило никак не меньше сорока. Да ему только за взрыв самолета — гарантированная высшая мера. На нем с этим самолетом больше пятидесяти трупов. На Грешнове меньше, он все брезговал… но и он на вышку свою давно заработал.