гостеприимными объятиями статуи Свободы. Позади оставалась Италия в руинах,
кошмар войны и многие соседи, которые едва закопав свои черные фашистские
рубашки, поспешили надеть костюмы демократов.
Да, Америка ждала его с распростертыми объятиями, и чтобы быть достойным
этого приема, дон Джузеппе повторял двадцать слов по-английски, которым
научил его один североамериканский солдат.
На пятый день плавания, один из членов команды, ввел его в состояние холодного
шока, сообщив, что судно действительно плывет в Америку, но в Южную, потому
что Америка – как он сказал – гораздо больше и шире, чем все на свете надежды и
все на свете страдания.
Оправившись от сюрприза, дон Джузеппе начал искать кого-нибудь, кто может
рассказать что-нибудь еще о стране, куда они направляются, и так сделался
другом машиниста, как и он, итальянца, который уже много лет плавал на судах
Южноамериканской Паровой Компании.
Соотечественник рассказал ему об Аргентине, огромной стране, где мясо было
чуть ли не бесплатно, и где было столько пшеницы, что до самого недавнего
времени ее просто жгли, чтобы выработать электроэнергию. И кроме того –
добавил он, - я знаком с семьей из Пиамонта, которая поселилась в Мендосе и
открыла там макаронный завод, и если ты скажешь им, что пришел от моего
имени – они наверняка предложат тебе жилье и работу.
Когда они приплыли наконец в Буэнос-Айрес и дон Джузеппе ступил впервые на
американскую землю, машинист познакомил его с шофером грузовика,
перевозившим матрацы из аргентинской столицы в провинцию.
- Хорошо, тано*, я отвезу тебя бесплатно, буду оплачивать тебе ночлег и пищу, в
обмен на это ты поможешь мне разгружать, но твоя основная миссия состоит в
другом – ты должен разговаривать со мной во время всей дороги. Говори не
останавливаясь, о чем хочешь, пусть это будут какие угодно глупости, главное –
говори.
Дон Джузеппе не понял ни слова из речи шофера, но что-то позволило ему
догадаться о том, чего хотел собеседник, так что он ответил «va bene**» и
поднялся в кабину грузовика, ветхого Мака с хромированным бульдогом на
капоте. Уже в результате первых километров дороги, ему понравилось это
обращение тано, точно так же как со временем ему покажется забавным
обращение бачича**.
Как только они выехали из окрестностей Буэнос-Айреса, перед глазами молодого
эмигранта предстала плоская, зеленая и бесконечная панорама, где лишь изредка
глаз встречался с одиноким путником или машиной. Мягкие взгляды тысяч коров
провожали их проезд через пампу, и чтобы водитель не уснул, он начал
рассказывать ему о своей жизни, о войне, о Генуе и своей законной мечте о