К большому сожалению у главного дирижёра этого театра – Тихонова, обострилась болезнь сердца. Врач нашего посольства помог снять сердечные приступы, но его волновало, как Тихонов перенесёт полёт, Продолжал Владлен Петрович. Да вот и сам главный режиссёр театра идёт к нам. К нам подошли и представились главный режиссёр Дмитрий Бертман и дирижёр Валерий Крицков, их волновал вопрос на долго ли будет задержка и просьба уделить внимание их главному дирижёру. Задержка будет не более часа, а насчёт внимания не волнуйтесь – наши бортпроводницы Марина Булычёва и Лена Фролова настоящие профессионалы, имеют медицинское образование, при необходимости окажут помощь. Но всё-таки мне нужно поговорить с самим Тихоновым, узнать о его самочувствии, объяснил я им.
В практике полётов нередки были случае внезапной болезни или её обострения в воздухе, приходилось выполнять экстренную посадку на ближайшем аэродроме, что бы спасти жизнь пассажиру. Поэтому и представители и экипаж внимательно относятся к вопросу взятия больных на борт.
Мы подошли к симпатичному человеку в очках, с седой бородкой, сидевшем в окружении своих музыкантов. Мне представили – познакомьтесь, наш главный дирижёр Кирилл Климентьевич Тихонов.
- Здравствуйте, я командир корабля, как вы себя чувствуете, маэстро? Наш полёт займёт около 4-х часов, выдержите?
- Спасибо, сейчас неплохо. Не беспокойтесь командир, прорвёмся, ведь авиация и музыка как бы сродни, не правда ли? Полёт успокаивает меня, как хорошая мелодия, красивая озорная улыбка осветила его лицо. Эти слова вселили уверенность в меня, что всё будет хорошо.
Слава маэстро, что музыка и авиация как бы сродни, навеяли воспоминания о том, что я, не большой знаток музыки, но всегда ощущал эту связь. Ещё будучи курсантом лётного училища, меня очаровывала мелодия моторов. Перед полётом механики прогревали двигатели, десятки моторов пели свои песни на различных нотах. Эту музыку дополняла красота степной травы, которая седыми волнами перекатывалась за самолётами, от тугих струй, отбрасываемых воздушными винтами. А какие высокие ноты выводили моторы самолётов в небесной вышине, выполняя высший пилотаж. Всё это уже создавало атмосферу духовного праздника для нас, делающих первые шаги в небо. И было это не только моё ощущение.
Мой товарищ по лётной группе, Герман Терехов, после первого самостоятельного полёта на Як-18 был очень взволнован, непередаваемое ощущение радости заполняло его. Спрыгнув с крыла Яка, не снимая парашюта и шлемофона, подошёл к инструктору, капитану Харькову, и вместо доклада, что выполнил первый самостоятельный полёт, прошу получить замечания, горячо говорил, это была прекрасная музыка. Инструктор улыбался, а мы, курсанты, удивл1нно смотрели на него. Герман! Какая музыка? Спрашивал я его.