Ее не смутило даже напряженное лицо Аник, которая принесла кофе и печенье.
— У нас сегодня не убрано, — извинялась она глухим, безжизненным голосом и поправляла дорожку на комоде, стирала с подоконников несуществующую пыль, взбивала подушку на тахте.
Грант притащил в комнату всех трех мальчиков. Пожалуй, все же самый старший напоминал его косым разрезом глаз и слегка выступающими скулами.
Грант сказал:
— Издание исправленное. Похож, только лучше.
Рузанна про себя поправила: «Красивее».
Появилась колода карт.
— Вообще-то у нас Аник в карты играть не разрешает. Ну, уж ради воскресенья…
Распухшие, почти стершиеся от употребления карты доказывали, что запрещение частенько нарушается.
Игра шла на маленькие разноцветные леденцы, за которыми Армося сбегал в «Гастроном».
Рузанна никогда не предполагала, что такое несложное развлечение, как «подкидной дурак», может быть обременено бесчисленными условиями и обязательствами, оглашенными и принятыми в начале игры: «С подменой». «Ходит тот, у кого младший козырь». «Без разрешения идущего не подкидывать». «Туз побивается пятью козырями» (возможность чисто теоретическая). «Напарники не переговариваются».
Конечно, Рузанна позорно проигрывала, и ее партнер Виген с покорным видом безвинной жертвы бросал на стол карты. Грант играл с увлечением, Армоська — азартно.
Больше всего удивляло Рузанну, что в конце кона мальчики безошибочно знали, у кого какие карты на руках.
Ашотик, хорошо уяснивший себе правило, что во время игры мешать нельзя, приходил в комнату только за очередной порцией леденцов.
Аник сдержанно предложила остаться пообедать. Но Грант подал гостье пальто.
Уже ложились сумерки ясного зимнего дня, чуть морозило. После теплой комнаты это было приятно.
— Вот ты и видела всех моих…
Даже по голосу чувствовалось, как он их любит. А у Рузанны надолго сохранилось ощущение негнущейся, неподвижной руки Аник…
Но сейчас с ней был Грант. Он крепко прижимал к себе локоть Рузанны. В этот день Грант отвечал на все ее мысли:
— Аник была совсем девочкой, когда мы осиротели. Но не выносила, когда нас жалели. И я в детстве был такой же. В школе большей частью голодный бегал, а ни за что куска хлеба не брал у товарищей. Только потом переборол это в себе. А сейчас мечтаю о том дне, когда можно будет войти в любой дом и сказать: «Люди, дайте мне супу, я голоден…»
Рузанна засмеялась.
— Ты как Тосунян. Только он, наоборот, хочет людей вывести из домов и кормить всех супом в столовых!
Тосунян — живой человек, — одобрил Грант. — И мы сейчас пойдем в столовую.
— Нет, пока что суп вкуснее готовят дома. Пойдем к нам.