Горбачев разглядел его в 1989 году и назначил министром внутренних дел. Он повысил зарплату и улучшил экипировку милиции, а также заслужил преданность ее сотрудников, уважение многих либералов и ненависть сторонников жесткого курса. Осенью 1990 года, когда Горбачев качнулся вправо, последние добились смещения Бакатина, а когда в оставшиеся месяцы существования Советского Союза ему было поручено реформировать КГБ, их ненависть к нему удвоилась…
Почти так же сильно им не нравился другой главный помощник Горбачева. Александр Яковлев, человек уже в летах, был ранен на войне, и этот факт служил убедительным доводом в его защиту, когда военные и реакционеры обвинили его впоследствии в измене родине (странная логика: если он был ранен на войне, то не может предать? На самом деле, таких примеров сколько угодно. — В.Л.).
В 1972 году его карьере был нанесен удар, когда он публично осудил русский национализм. Он был «сослан» послом в Канаду. Горбачев встретился с ним во время своего визита в эту страну, и он ему понравился (Вот так-таки, случайная встреча и долгая любовь? Боже мой, за каких простаков нас принимают, — или считают, что некому будет опровергнуть? — В.Л.). В 1983 году Яковлев вернулся в Москву и стал директором престижного Института мировой экономики и международных отношений (ИМЭМО) (опять с подачи Андропова! — В.Л.).
В 1987 году Горбачев сделал его членом Политбюро. Несмотря на репутацию неортодоксального человека, он еще в 1988 году публично утверждал, что цель перестройки — вернуть страну к ленинским идеалам социализма (то-то, что «несмотря»! — В.Л.)
Он вышел из партии лишь накануне путча, немногим меньше чем за неделю до выхода из нее самого Горбачева (то есть когда убедился, что дело сделано. — В.Л.). Иностранные журналисты называли его «отцом перестройки» (им виднее. — В.Л.). И он действительно много сделал в интеллектуальном отношении для осуществления реформы. Од нако его коллеги, как реформаторы, так и реакционеры, были раздражены в равной мере. В скором времени он вступил в конфликт с Лигачевым и другими консерваторами. Глава КГБ Крючков очень язвительно отзывается о нем в своих мемуарах».
А далее просто прелестный портрет «отца перестройки»: «На своих фотографиях Яковлев походил на страдающую поносом лягушку. Однако в жизни он производил более приятное впечатление, чем можно было ожидать, судя по его репутации или внешности».
За подобную похвалу от иностранных друзей «перестройки» Яковлеву стоило потрудиться, — пусть же он таким, похожим «на лягушку, страдающую поносом», и войдет в историю. Заслужил.