– Нет, – всхлипывая, она проглатывала слёзы и ладошкой пыталась преградить этот ещё один, неудержимо вливающийся в Байкал поток, – Ча-сы!
– Что? Упали?
– Да, – закивала она головой.
Он подошёл на край берега, посмотрел вниз и присвистнул.
– Глубина… Метров тридцать.
Соня всхлипнула громче. Сивцов скосил на неё чёрный глаз и начал вдруг, снимать сапоги, поддевая один пяткой другого, и одновременно стаскивать через голову гимнастёрку.
– Да вы, что, – опомнилась Соня, увидев перед собой смуглую мускулистую спину, посечённую во многих местах белёсыми шрамами, – Глубоко… И холодно... Да их течением в сторону отнесло…
– Отвернись, лучше, – скомандовал лейтенант, принимаясь за штаны, и едва Соня успела повернуть голову, как послышался громкий всплеск и до неё долетели холодные брызги.
Посмотрев вниз, в прозрачной воде увидела двигавшееся, словно огромная рыбина длинное гибкое тело старшего лейтенанта. Ну и чего, спрашивается, нужно было ей отворачиваться, раз всё и так видно? Хорошо он хоть трусы на себе оставил. Ох! Соня покраснела своим мыслям. Тем временем политрук вынырнул, жадно хватая воздух.
– Ох, и свежая тут вода! Бодрит! – он и в самом деле, ободряюще улыбался, хотя по напряжённым подрагивающим мускулам видно было как ему холодно.
– Ну, зачем? – крикнула ему Соня, – Всё равно не достать.
– Подожди я их, кажется, вижу. Вот они там, среди тех камней… Вода здесь такая прозрачная! Всё дно видно, каждый камешек – восторгался он совершенно по-детски.
– Не надо, – снова попробовала Соня удержать его.
Он несколько раз подряд глубоко вдохнул и нырнул. Плыл в глубину чёткими размеренными гребками, погружаясь всё ниже и ниже. Соне сверху хорошо было видно, как помимо толщи воды ему приходится бороться и со сносившим вбок сильным подводным течением. Нырнув очень глубоко, но, так и не сумев, как следует приблизиться ко дну, он стал всплывать, когда закончился воздух.
– В глазах темно, – всхлипнул он, появляясь над поверхностью.
– Товарищ старший лейтенант, я прошу вас, не надо, – вновь стала она упрашивать его, – Ну их! Что теперь делать… Они далеко упали, их течением отнесло. Не достать... Замёрзнете…
– Ничего. Попробую ещё раз… Обидно ведь, старшина, – подмигнул он ей, весь дрожа, – Х-хорошие ведь были часы?
– Золотые, – потупившись, ответила Соня.
Лукавит он, чёрт. Не достать ему их, конечно. Но от участия его всё равно было легче. Не так обидна была и горька потеря.
– Ну, вот видишь, – улыбался он, – Подожди, с третьего раза точно получится.
Но едва он раскрыл рот, чтобы вдохнуть, как воздух прорезал паровозный гудок. Вначале короткий, как будто пробный, а потом уже во всю силу протяжный и требовательный, призывный. За ним ещё и ещё один, так чтобы уж никто, даже тот, кому и не было никакого дела до этого паровоза, всё равно бы не смог бы оставаться спокойным. Вначале Соня не поняла, а опомнившись, бросилась верх по тропинке, откуда было видно состав, и убедилась, что это именно к их эшелону спешно со всех сторон потянулись люди.