А братья молча оглядели ее с головы до ног и отвернулись к равнине. И мне ничего не оставалось, как последовать их примеру.
Строй нахарских полков неумолимо приближался к нам. Еще неразличимы отдельные фигуры — это просто темная линий с отдельными цветными вкраплениями, подсвеченная искрами отраженного света, но с каждой минутой линия эта, превращаясь в полосу, становилась все более различимой.
А пятеро дорсайцев застыли рядом, словно вслушивались в тяжелую поступь надвигающейся судьбы. Как часто в этой жизни — и недавний эпизод с Амандой тому подтверждение — меня захлестывало внезапное, пронзительное чувство нереальности происходящего. Кто решил, что целая армия должна наступать на ничтожную горстку, а ничтожная горстка не просто дожидается, когда ее поглотит эта черная сила, но обязана готовиться к противоборству? Но вот ощущение бессмысленности происходящего отступило. Нахарцы будут продолжать наступать, потому что они ненавидят Гебель-Нахар. А когда они придут сюда, мы будем защищать Гебель-Нахар, потому что мы призваны защищать даже самое безнадежное дело — так распорядилась нами судьба. В другом месте и при других обстоятельствах и для нас, и для них все могло быть иначе, но здесь и сейчас ни у кого не было другого выбора.
Это было последнее, о чем я думал, мысленно переступая черту, за которой меня ждала битва. И, как всегда, мир и покой воцарился в моей душе. Пусть наступит то, что должно наступить, и я встречу это с гордо поднятой головой, и еще я знал, что рядом стоят Кенси, Ян, Мигель и Аманда и испытывают точно такие же чувства, как и я. Ничем в моей жизни я не дорожил так, как этим чувством единства, и знал, что тот, кто хоть один раз испытает подобное, не забудет уже никогда… до самой смерти. Что бы ни ждало нас, что бы ни случилось — мы вместе. А для тех, кто вместе, не страшно даже самое невероятное превосходство враждебных сил.
Послышался легкий шорох шагов по бетонным плитам террасы. Это ушел Мигель. Я взглянул на товарищей и по выражению их лиц понял, что и они знают, почему он ушел. Он отправился за оружием. А мы — оставшиеся — не могли отвести глаз от приближающегося строя. Уже были различимы отдельные фигуры, а уши наши улавливали размеренную поступь тысяч ног, обутых в тяжелые солдатские сапоги.
Мы подошли к парапету террасы, облокотились на него и молча смотрели на равнину. Настало время насладиться солнцем, ветром, нежарким утром. Еще несколько сотен метров — и наступающие войдут в зону наиболее эффективного радиуса действия наших орудий, а мы, естественно, станем досягаемыми для их полевых…